Глава восьмая. Такая короткая

1. одни и другие

Лето летит быстрее зимы. Не потому короткое, что северные широты, а потому, что хорошо, а хорошо долго не бывает. Не живешь летом, а пытаешься за хвост ухватить время: еще чуть-чуть, только бы подольше не кончалось… Теория относительности в быту.

Я убедил толстогрудую поехать на осеннюю сессию. Уложили Анютку в дорожное детское кресло, шмоточки… Скатертью дорога. Заправились на новой фешенебельной бензоколонке. Оказывается, что на диаметрально противоположном краю города началось строительство второй такой же, теми же невероятными темпами. Надо будет при случае спросить у Алены, не мой ли проект.

Ехали неторопливо, потому как особо важный груз пыхтел в своем памперсе, время от времени требуя маму. Прибыли в город уже к вечеру, заселились в гостиницу… Не складывать же девчонок в клоповую общагу. Расходы большие, да пусть.

С утра отпустил ребенка в институт, а сам нянчился, кормил лялю сцеженным моей коровушкой молоком.

Набрал сотовый Ванессы. Она очень обрадовалась, но сообщила, что у нее умирает мать, и никак не возможно встретиться.

После обеда коровушка вернулась, и мы поехали навестить Адольтеров. Ленка встала на уши от радости, отправила меня в магазин с длиннющим списком покупок, и к вечеру, когда с работы вернулся Адольтер-папа, у нее был готов праздничный стол. Детки наши мирно спали на пару в Коськиной кроватке, дав взрослым прекрасную возможность побухать.

-Пей, пей, – приговаривала Ленка, подливая Машке вина. – Гемоглобин поднимает. И Анечка лучше спать будет!

Бессовестные родители наклюкались за встречу, за день рождения дяди Серафима, напоили детишек молочком, в общем, забавный получился вечер.

-Адольтер, кайся, где работаешь? – спрашивал я.

-В Караганде, – отвечал он неизменно. Если такой секрет, значит, у мафии. Но разве у мафии рабочий день с восьми до пяти?

С утра встали и разъехались по своим делам. Манька – на занятия, я – на работу нянькой.

Через неделю позвонила Ванесса.

-Серафим, ты не мог бы приехать? – сказала она сквозь хлюпающий нос. – Я даже не знаю, с чего начать, куда ехать… Мама умерла.

Я спросил у нее адрес и обещал подъехать через час. Час на дорогу и объяснения с Машей.

-Что, все отменяется? – спросила догадливая, когда я отложил трубку. Мы собирались снова навестить Адольтеров.

-У Ванессы умерла мать. Надо ей помочь.

-А если бы тебя не было в городе? – со злостью спросила жена.

-Но ведь я в городе, почему бы и нет?

-Делай, что хочешь, – бросила Машка и отвернулась к окну.

Я и сделал.

Ванесса встретила меня внизу у подъезда. Она была что-то совсем толстая и раскисшая. Может, какие-то лекарства пьет, от которых толстеют?

-Нас двое на свете оставалось, – проговаривала она, пока мы ехали в какую-то погребальную контору. – Я и мама. Думала, она мне помогать будет. А тут как-то внезапно, за один месяц, увяла и – нет больше мамочки…

-Ванесса, я точно так же три года назад остался один. Я тебя очень, очень понимаю.

-Да, – выдохнула она. – Одни умирают, другие рождаются.

Господи, какой же я идиот! Ну надо же быть таким тупым! Она ведь ждет ребенка! Это же совершенно понятно, что она потолстела потому, что беременная! Я стукнул себя по лбу.

-Боже мой, Ванесса, как я еще летом не догадался! Значит, не одна на свете ты остаешься?! Где ж папашка-то?!

Ванесса улыбнулась. Я не видел – смотрел на дорогу, но по голосу понял, что губы растянулись в улыбке.

-Ну да, ну да.

-Господи, как я рад за тебя! Ты не представляешь, сколько я думал об этом: что тебе нужен ребенок, тогда ты будешь счастлива. Ну, наконец-то… Когда у тебя срок?

-На ноябрьских Бог даст, – продолжала улыбаться она. – Слушай, Серафим, я что-то совсем ничего не соображаю, с этим кошмаром… Вы сейчас где живете? В общежитии?

-В гостинице.

-Слушай, какая я непутевая, надо было тебе сразу предложить… Я сейчас все время в маминой квартире, поживите пока в моей на Ленина! Маше в институт недалеко совсем…

-Ванесса, Машка неаккуратная, она тебе такой кавардак наведет, не рада будешь.

-Я и так, Сима, ничему не рада, – она снова погрустнела. – Надо теперь материну квартиру продавать. С похоронами маяты столько… Давай, я помогу вам, а ты поможешь мне.

Вечером, уладив часть дел с Ванессой, я взял ключи и забрал Машку с Анюткой в нормальные условия. Жена сначала отказывалась от Ванессиной помощи, но я устыдил ее. Ночевали мы в изящной Ванессиной шкатулочке. Машка наконец могла приготовить домашнюю еду…

И все пошло по новой колее. С утра Машка по делам, после обеда я помогал Ванессе. Когда прошли похороны, она отпустила меня. Пригласила на девять дней уже как гостя, а не как лошадку. Народу было мало, даже слово «народ» неуместно при упоминании семи человек, материных подруг и учениц.

-Мама меня одна поднимала, – рассказывала Ванесса, сидя в уголке стола и кроша хлеб. – Я маленькая была дрянь та еще. Донимала ее… А она молчала. Я думала, она мне с внучкой поможет. Посидит, когда надо, подскажет… А теперь совсем не на кого опереться, – заплакала она.

-Может, к мужику своему обратишься? –неловко посоветовал я. Мало ли…

-Нет, Сима, не тот случай… Но я все равно рада, что так вышло. У меня теперь есть для кого жить.

-Ты поэтому тогда, в июне, от своих хозяев?..

-Конечно, – ответила грустно. – Не хватало еще, чтобы они в это вмешались.

-Ванесса, как у  тебя с финансами?

-Нормально у меня с финансами, – беззвучно рассмеялась она…

Машка собиралась устроить нагоняй за позднее возвращение в нетрезвом виде. Но я принес ее любимое мороженое, поцеловал, облапал за попу… «Иди спи, алкоголик», – только и рассмеялась она.

Дни, дни. Как-то сразу улетучилась моя тоска, когда я узнал, что Ванесса ждет ребенка. Любовь это была или что, но теперь замутнение прошло. Кажется, даже Машка это отметила.

Ванесса только еще один раз попросила меня о помощи – когда ждала покупателей на квартиру. Попросила меня просто поприсутствовать. Как-никак одинокая женщина, вот-вот родит, могут и надуть… Я свое назначение выполнил и даже перевыполнил. Делал вид, что я – хозяин, и сам вел все переговоры. В итоге через неделю Ванесса оформила сделку, получив от риэлтера всю сумму и переведя ее на счет в банке. Хотела вернуть мне то, что я давал летом, но – гусары денег не берут! Тем более Олеговых.

Машка закончила свои занятия и собиралась в дорогу. Ванесса должна была выселиться из той квартиры до первого октября, так что одну ночь нам приходилось провести под одной крышей вчетвером.

Ванессу с вещами (она распродала почти все) я привез вечером, мы вошли в пахнущую вкусным ужином квартиру, Машка встретила нас в коридоре… Она не знала, что у хозяйки такой живот. Машка долго смотрела на нее и на меня.

-Это не от меня, – пошутил я. Пошутил потому, что это было и так понятно, но надо было чем-то забить паузу.

Ванесса корчилась, пытаясь стянуть сапожки. Я спросил у Машки разрешения ей помочь и снял.

Потом сели за стол. Ванесса ела с Анюткой на руках, положив лялечку пузом на колени. То есть не Ванесса, Машка… Совсем запутался. Не дай бог вслух перепутать…

После ужина Ванесса пошла в душ. Дома я помогал Машке забраться в высокую ванну и выйти из нее, опасна на таком сроке неуклюжесть. Но не поддерживать ведь голую Ванессу! Если б Машка ей помогла, может, все бы и обошлось…

Анютка сосала Машку, а та выпытывала у меня:

-Сима, это точно не твой ребенок? Ты посчитай хорошо. Сейчас сколько? Тридцать две? Тридцать четыре недели? Отними-ка? Получается – февраль. Сима, это когда меня не было!! Си-ма?! Ты когда у нее ночевал? Вспомни-ка?!

Я поругивался на нее за подозрительность, а сам соображал. С кем она могла тогда?.. Правда, я после их с Антоном оргии ничему бы не удивился, но ведь могут быть хоть какие-то намеки? Администратор Дима? Федор Василич? Кто?! Когда я уснул на вечеринке, теоретически она могла даже и меня поиметь. Скорее всего, это случилось с кем-то из нашей молодежи…

Грохот из ванной заставил нас с Машкой прервать некрасивые рассуждения.

-Ванесса, ты в порядке? – спросил я через двери. В ответ – только шум воды. Окликнул громче. Затем стал выламывать дверь, крикнув Машке, чтоб вызывала «скорую».

Дверь поддалась с четвертого удара. Ванесса неловко лежала на полу, широко раскинув руки и головой у самой стены. Я подхватил ее на руки и перенес на диван. Только там она начала приходить в сознание и жутко материть себя.

Машка накрыла ее пледиком, но Ванесса, узнав, что сейчас приедет «скорая», пожелала одеться. Мы с Машкой как могли помогали ей, причем женушка старалась встать так, чтобы пошире заслонить Ванессу. Я не сильно-то и разглядывал.

Ванесса надевала широкие брюки на лямках, как у Карлсона, и вдруг резко согнулась от боли. Заплакала Анютка, и Машка прогнала меня к дочери, сама оставшись с беременной…

Врач прибыл довольно быстро. Оглядела Ванессу и стала звонить куда-то по телефону, требуя готовить место для роженицы. Господи, неужели роды? Рано ведь ей, совсем рано.

-Кто поедет с ней? – спросила медсестра.

Вопрос раньше не рассматривался, но ответ был очевиден. Я прыгнул в ботинки и куртку, в машину… По дороге Ванесса молчала, только время от времени вспыхивали слезы от мучавшей ее боли.

-Ванесса, все будет хорошо, – успокаивал я, держа ее за руку.

-Я боюсь, – приговаривала она, когда могла говорить. – Сима, если что случится… Ты что-нибудь придумаешь, да?

-Ничего не случится, не говори глупостей, – притворно сердился я.

В приемном отделении, пока оформляли документы, я сидел, потерянный. Едва вспомнил ее фамилию, и настоящее имя – Наташа Шляпина, с фамилией даже было проще – недавно оформляли ее мать…

-У нее три недели назад умерла мать, – сообщил я. – Стресс и все такое.

-Не волнуйтесь, папаша, вытащим твою ненаглядную, – обнадежила акушерка.

-Четыре месяца как папаша, – пробурчал я.

В ночь меня выгнали с Ванессиной курткой и сапожками, поймал какую-то попутку…

-Ложись спать, – уговаривала меня Машка.

-Маша, ей очень плохо. Я боюсь, случится что-то страшное.

-Страшное! За меня, поди, так не переживал!

Я не стал рассказывать ей, КАК переживал за Анну-Марию… Сделал вид, что заснул, а под утро выбрался в туалет и, как четыре с половиной месяца назад, принялся названивать. Мертвая тишина, никто во всем мире не подходит к телефону. Где-то в пустом сонном коридоре звенит телефон, но медсестра спит так крепко, что не слышит ничего – ни оглушительного трезвона, ни тихого стона просящей о помощи маленькой изрёванной Ванессы…

Меня разбудил Анюткин плач, и я, сделав вид, что как следует прочистил кишечник, вышел из своего убежища.

Половина девятого. Теперь точно можно звонить.

-Как-как фамилия? Шляпина… Шляпина, Шляпина… Точно Шляпина? Не Шмакова? Ага… А вы кто?

Нехороший, тревожный голос. А я кто? Брат, вот кто. Я брат!

-В реанимации. Туда звоните, только не говорите, что я номер дала.

-КАК в реанимации?! – пи, пи, пи…

-Не бойся, – услышала Машка. – В реанимацию очень часто кладут. Наверняка ей делали кесарево, после кесарева всегда кладут в реанимацию…

Но я боялся. И стал звонить в реанимацию.

-Шляпина? А вы кто?

Да конь в пальто! Какая разница?!

-…не приходя в сознание.

-ЧТО?!

-Молодой человек, слушайте, нас и так с утра уже на планерке измучили… Ну что ж вы хотите, такой тяжелый случай. Хоть ребеночек выжил, и то слава Богу…