3. простые движенья

Еще месяц пролетел незаметно. Подкрадывался Новый год, квартира наша приобрела окончательный вид, и строители горячо попрощались с нами после устроенного нами праздничного ужина.

-Пора творить новоселье, – предложил я. Я старался приходить домой не позже девяти, и Машка относилась к моей работе с пониманием, хотя и заслуживала большего внимания. – Или знаешь, что? Давай сыграем свадьбу. Нам подарят всяких миксеров, мебели наконец-то, да хоть даже книжки какие – и то хорошо.

-Чего людей-то смешить? – улыбалась Машка. Но было очевидно, что ей хотелось праздника.

И мы подали заявление в наш районный ЗАГС, попросили зарегистрировать нас пораньше, чем через положенный месяц в связи с тем, что любовь как бы даже уже имела логичные последствия… Я позвонил Олегу, Алене, пригласил их. Алена пообещала, что приедет, все равно пора проверить ход работ по супермаркету. Машка позвонила Ленке Адольтер, но та отказалась: роды на носу, куда еще ехать? И оказалась права: через два дня у нее родился карапуз, четыре двести, пятьдесят шесть сантиметров…

С первой моей директорской зарплаты мы сыграли свадьбу.

Алена приехала заранее, снова на поезде. Привезла Машке в качестве свадебного подарка роскошное белое платье и очень боялась, что будет тесноватым. Но Машка еще не располнела, только вечерами крутилась перед черными окнами, конечно, теми, что вели в огород, и глядясь в отражение, говорила:

-Ну вот, посмотри, видишь – уже маленько заметно.

Что там было ей заметно, не знаю. Вот груди ее, и без того увесистые, налились еще туже, чем вызывали во мне настоящий вулкан…

Алена не осталась у нас – спать было все еще негде, а устроилась в гостинице. Кажется, вместе с Олегом… Он тоже приехал на день раньше, опять с большим трейлером – чего порожняка гонять – и заодно привез нам заказанные Ванессой шторы. Та обещала на днях зайти и помочь развесить. Машке-то нельзя тянуться вверх…

Свадьбу сыграли хоть куда. Как принято в деревне – столы вдоль всех комнат, и отсутствие мебели сыграло на руку. Куча гостей – и соседи, и Машкина семья, и Лёша Кореец, моя тетя Надя, и половина нашего магазина… Полная эклектика. Два дня гудели. Машку к плите я запретил подпускать, пусть лучше гости поплюются, чем у Машки качнется здоровье. Я разрешил ей только на второй день попечь блинки, как положено. Алена с Олегом, кажется, поддержали традицию слияния свидетеля и свидетельницы…

Ванессу тоже позвали на свадьбу, она хохотала так громко, что ее было слышно из всех комнат, и заводила весь народ какими-то пошлыми, но оттого наиболее веселыми играми…

Свой медовый месяц я, конечно, не мог целиком провести дома. Но расчистил дела на недельку и, усадив Машеньку в карету, увез ее в свадебное путешествие, подаренное Олегом (не столько даже в финансовом плане, сколько в административном). Мы отдохнули в областном санатории, находившемся в сосновом бору. Скромненько, зато под медицинским присмотром.

Утром спали до отвала, пропуская завтрак. Это издевательство – завтрак в половине девятого. А чай попить можно и в номере. У нас был «люкс» – двойная камерка, душ над коричневой плиткой, шкаф с перекошенными дверцами и цветной телевизор «Рубин». Зато впервые за последнее время мы спали на кровати, для этого две односпалки сдвинули вместе, и вышло не хуже (в смысле – не уже), чем «Венеция». После обеда я заставлял лентяйку надеть верхнюю одежду и прогуляться пару часиков в безветренном лесу. Она прикормила белку, и мы ходили навещать серую каждый день, припасая из столовой печенье (его людям все равно есть противопоказано) и жареный арахис из ближайшего киоска. Белке очень нравился соленый арахис, я даже заподозрил, что у нее в дупле стоит кег пива.

Там же мы встретили Новый год. Первый в нашей жизни. Наговорили друг другу много хорошего…

Неторопливой спокойной жизни всегда оказывается чуть меньше, чем нужно для полного счастья. Моя рыженькая, обнимая меня по утрам, без конца повторяла:

-Ну вот, вернемся в Горохов, и все по-старому. Ты с семи до десяти на работе…

-Не обманывай, – отвечал я. – В половине восьмого подъем, в девять я уже дома.

-Два часа семейной жизни ежедневно… – задумчиво высчитывала Машка.

-Плюс воскресенье.

-Минус секретарша.

За секретаршу я прикусил ей язык.

Однако была доля правды в ее упреке. Но не моя вина, что на работе человек торчит дольше, чем дома (сон мы вычитаем). И поэтому с Ванессой я проводил больше времени, нежели с собственной женой. На мое счастье, она была интересным человеком и чутким секретарем. Исполнительным и в меру инициативным. Просто золото; я не знаю, кто добровольно мог бы отказаться от такого помощника. Ни тени хамства, всегда с улыбкой, никогда не видел ее растрепанной или со стрелкой на колготках. Она сняла себе квартиру недалеко от магазина, в центре, и миленько ее обставила подручными средствами. Я даже не думал, что из куска тряпки можно создать оригинальный интерьер. Ванесса это могла.

Кроме того, Ванесса готовила нам обед! На той самой плите, над которой недавно, но недолго колдовала Машка, Ванесса каким-то непостижимым образом умудрялась в рабочее время то запечь нам цыпленка, то потушить капусты, отчего, конечно шел головокружительный запах и до времени не впадали в гастриты желудки.

Машка хоть и относилась к ней с должным почтением, но явно ревновала меня. Не так, как тогда к Алене – со спокойным достоинством, а со слезами, с обнюхиваниями, с полусерьезными упреками. Я как мог убеждал ее, что Ванесса для меня если и является чем-то большим, чем просто секретарша, то это не любовь, а только дружба. На что Машка неизменно отвечала какую-нибудь гадость вроде «дружит с курицей петух». Моя девочка вообще сильно изменилась, стала требовательной, чего раньше не замечалось. И пришло это не после свадьбы – гораздо раньше.

Когда мы вернулись из свадебного путешествия, то просто не узнали свой дом. Ванесса, которой я оставлял ключи, чтобы она хотя бы раз заглянула и пропылесосила, не только развесила наконец долгожданные шторы. О шторах стоило бы сказать отдельно, но я не женщина, тонкостей не понимаю, одно могу сказать: это было необыкновенно. И необыкновенно красиво. По сравнению с теми тряпочками, что висели на окнах раньше, еще до пожара. Машка долго потом, больше недели ходила, разглядывала их, вдруг замечала что-то новое и сообщала мне: «Сима, ты посмотри, тут еще кисти, а у кистей перевиты шнурки наподобие струящейся воды». Я, конечно, струящейся воды не мог разглядеть, но Машка восхищалась долго, и все свои открытия потом демонстрировала соседке, Полине Семеновне, заглядывавшей полюбоваться нашим гнездышком.

Но не шторы бросились нам в глаза в первую очередь, как мы вошли в дом молодоженами. В нашей спальне нас ждала «Венеция». Но не темно-коричневая, вишневого дерева, а медово-белая, в тон полу. Казалось, это не комната, где живут люди, а кусочек нашего магазина, искусственная среда, где как на картинке восстановлен живой уют. «Ай да Ванесса, какой талантливый человечек!» – подумал я, но вслух, конечно, не сказал.

-Ты посмотри, что тут моя секретарша накрасовала! – восхищенно сказал я Машке и повалил ее на кровать. Матрац был наш; видимо, Олег распорядился новый не дарить.

-Да, она постаралась… – радовалась Машка. – А потолок-то! Ты только посмотри!

На потолке, радикально темно-синем и оттого бездонном, горели малюсенькие звездочки. Темно-синий потолок еще во время ремонта привел меня в замешательство, но теперь, когда Ванесса добавила в него свою искорку, он стал самым волшебным местом в нашей квартире.

Самым волшебным, но не единственно законченным. Через полчаса мы обнаружили, что все самое необходимое – диван, стул и стол для компьютера, кухонный шкафец и стол с гремящей стеклянной столешницей, все эти довольно дорогие вещи – у нас есть, стоят на своих местах и ждут хозяев. Но Ванесса сделала больше, чем я знал о ее возможностях. Господи, пусть Машка опишет, а если нет – догадайтесь сами, каковой стала детская комната, и кухня, и мой кабинет, и гостиная… Каковыми, что трудно представить было, как столько красоты вмещалось в маленькой трогательной Ванессе…

В первый же мой рабочий день официально женатого мужчины я отблагодарил Ванессу как мог, хотя и мог я не много. Я вкрутил-таки штатную единицу дизайнера и положил платить Ванессе двойную зарплату. Она, конечно, была рада, но как будто ждала чего-то еще.

В обед мы собрались в замовском кабинете, она приготовила свинину под сыром, и пока ели, мы делились впечатлениями, я – об отдыхе, зам – о работе, Ванесса об особенностях новогоднего представления в гороховском «ночном клубе»...

-Федор Василич, – обратился я к заму. – Олег как насчет моей мебели распорядился?

-Он сказал, что оформил кредит. Первоначальный взнос вроде как подарок от него и от сотрудников магазина, а погашать будете из зарплаты. Вас это устраивает? Да вы быстро рассчитаетесь, за полгода, думаю.

-Дело в том, Федор Василич, что я боюсь, даже на полгода меня не хватит. А теперь придется из кожи вон лезть, чтобы успешно вести бизнес. А хотел было на вас все перекинуть через пару месяцев.

-Вот теперь хочешь – не хочешь, а придется быть успешным управляющим, – добродушно рассмеялся Федор Василич. – А я лучше тебя подучу да на пенсию спокойно выйду, нечего нам, старым, молодых подсиживать.

Вечером, перед закрытием магазина Ванесса зашла в мой кабинет, а я попросил ее присесть и спросил:

-Ванесса, ты знаешь, что ты талантливая?

-Наверное, догадываюсь, – потупив глаза, ответила она.

-Тогда скажи мне, что талантливый человек делает в захудалом городишке, куда сослался по своей воле?

-Вы не думайте, что это так просто. Быть талантливым. Мне и преподаватели то же говорили: талантливая, те, кто не завидовал, конечно. Я и сама уже поверила. А работать пришла – никому этого не надо. Зачем мне твой кутюр, ты мне сделай чтоб как у людей – двенадцать стеклянных гробов посреди магазина. Стандартно и дёшево. А прибыли никуда не денутся. То же с мебелью: расставь, чтоб видно было, а эти свои штучки брось. Я теперь уже и привыкла.

-А у нас как, тоже – «расставь, чтоб видно»?

-Нет. Я потому-то здесь и захотела остаться. Но можно сделать еще интереснее.

-Ну-ка, расскажи, – мы прошли в торговый зал, где уже помыли и погасили свет, поэтому освещение было только от открытой двери, но я свой магазин знал и с закрытыми глазами.

Ванесса развалилась на одной из кроватей по диагонали, повернувшись головой ко мне. Сняла туфли, чтобы не повредить накидку.

-Вот представьте, – сказала она негромко, чтобы звук не летал попусту, отражаясь от высокого потолка. – Семья. Вроде вашей. Живет в своей квартире. Воссоздаем поэлементно всю квартиру, но, конечно, со своеобразной планировкой – так, что все комнаты в ряд. Все, что есть в этой квартире, можно купить. Поварешки, полотенца, мебель, ковры… В общем, любой элемент.

Ванесса никогда не носит длинных юбок. Длинных – это колено и ниже. Она, конечно, устала и хочет дать отдых ногам, поэтому положила из наверх, на изголовье кровати.

-Допустим, мы сейчас говорим не об этом магазине, а о магазине в принципе, скажем, магазине будущего. В этой реконструированной квартире находятся два человека. Между ними происходит какое-то действие. Оно не активно, не отвлекает внимание, оно скорее обозначает какие-то действия реальных людей. Он читает книгу, она стоит у плиты. Он ищет компакт-диск, она переодевается. Простые движения. Действия довольно монотонные, слегка замедленные, как я уже говорила, не берущие на себя много внимания. Они нужны для того, чтобы показать интерьер в динамике. Каково внутреннее устройство шкафов, как удобно раскладывается диван или собирается кресло. Как работают те или иные вещи…

Я боялся, что Ванесса сейчас прямо тут заснет. Она так медленно рассказывала, что мне тоже захотелось спать.

-В общем, нормальная жизнь среди нормальных вещей. Изредка к ним могут приходить условные гости, даже любовница, когда жены нет дома. Или наоборот. Обозначается символически их секс, как это бывает в театре пластики – довольно эротично, но очень условно. Это даже интересно, поскольку публика именно таких моментов ждет, чтобы подглядеть. Но всё в рамках. Главное – чтобы главные герои оставались вместе, чтобы не сменяли одни других, это тоже важный фактор внимания. Посетителям должны быть знакомы герои, чтобы зайти через год и увидеть их же.

Я прилег на бок на диване рядом. Ванесса оказалась ко мне не головой, а боком.

-А как они будут покупать? Посетители.

-А, ну да. Технически мой магазин будущего выглядит так. Действие происходит за некоторым стеклом. За стеклом! – вдруг засмеялась она. – Вот откуда идея! Точно! В общем, в некотором открытом взгляду, но закрытом для доступа пространстве. Покупатели берут лазерные указки и наводят на интересующий их предмет. На ручке указки появляется информация: название, цена товара, еще что-то… производитель… В общем, такой электронный субъективный ценник. И две кнопочки: в корзину, отмена. Если нажать «в корзину», на выходе у кассы будет ждать предмет, только расплатись. Вот такие технологии моего будущего.

-Забавно. Крепкая у тебя фантазия, Ванесса.

Она встала с кровати и пересела ко мне на диван.

-Тебе Олег, наверное, говорил, что я еще многое могу, – она положила правую руку на спинку дивана, навалившись надо мной и удачно подав контур груди на фоне светящегося дверного проема. Попался, Серафим.

-Ванесса, у меня жена, и я ее люблю.

-Люби себе дальше. Я же не требую на мне жениться.

-А я не требую от тебя спать со мной, хотя это вроде бы считается в порядке вещей для секретарш.

-Нет, не в порядке вещей. По крайней мере, для меня.

-Так что, я – особый случай? – я спросил, а в голове скакали, скакали чертики.

-Считай, что так, – томно проговорила Ванесса. Сейчас в штаны полезет.

-Ванесса, я девушками после Олега не пользуюсь.

Звучало, конечно, очень двусмысленно. Но может, хоть обидится? Или посмеется? Она же не сделала ни того, ни другого.

-Ладно, иди уж. Сам захочешь – не стесняйся предложить. Может, не откажу, – она пожала плечами и удалилась к выходу.

Вот тебе и друг. А еще говорят, что у нас, мужиков, одно только на уме.

В тот вечер Машка дождалась меня и не ложилась спать, хоть явился я в половине одиннадцатого.

-Где ты ходишь? Совсем совесть потерял. Звонила Ленка, Адольтер пришел в сознание.