Анна Ведерникова. Моррисон жив. Продолжение

2. Слезы Калифорнии

Карагандинская электричка плавится от жары. В тамбуре накурено и душно; Булка дремлет, обнявшись с Нэсей. Тревожные ночи на вокзалах станций (палатку достать не удалось) чрезвычайно утомили ее. Караганда встречает небывалой жарой и неизвестностью.

Валиант уходит звонить. Остальные ждут его. Булка тоже хотела бы позвонить – домой, но бережет деньги до последнего.

Валиант возвращается и сообщает:

– Все по кайфу. Есть вписка – класса "люкс”. Обалдеете. Я еду за ключом. Кто со мной? Булка, поехали? А за вами я тачку пришлю. Мы теперь ма-жо-ры... – говорит он нараспев.

Оставив друзей на вокзале, Валиант и Булка ловят машину и уезжают. Булка с удивлением глядит на Валианта: чем расплачиваться-то? И где-то в глубине ее души всплывает что-то такое, от чего Булка поторопилась отделаться. Валиант видит недоумение на ее лице и растолковывает по-английски, чтобы шофер не понял:

– Here lives my old good friend. She has a rich husband and a lot of money. Also she has a flat which is unknown for the husband. I live there, when I am в Караганде.

Булка понимает, что речь идет о какой-то карагандинской знакомой Валианта, имеющей мужа – «денежного мешка» и флэт, о котором тот не знает.

– А почему она тебе помогает? – решив, что все самое секретное уже сказано, Булка переходит на русский язык.

– Я когда-то очень много для нее сделал, – охотно отвечает Валиант, – Да и влюблена она в меня, причем самой платонической любовью. Детей у них нет, вот и бесится... с жиру.

– Are you her bedmate** ? – стараясь притворяться безразличной, спросила Булка.

Валиант рассмеялся. Он заметил ревность в глазах Булки:

– No, I’m her good mate!***

– Может, лучше будет, чтобы она меня не видела? – стараясь загладить свой острый вопрос, спрашивает Булка.

– Нет, не надо, – как-то очень нежно говорит Валиант.

Тем временем они подъезжают к большому зданию из стекла и бетона; у подножия огромной лестницы стоит высокая стройная женщина лет тридцати, со вкусом одетая и пахнущая долларами. Валиант выпрыгивает из такси, целует ей руки; они негромко разговаривают и смеются. Наконец Валиант машет Булке рукой. Та выбирается из машины. Он знакомит их:

– Это – Булка, веселая девчонка. А это Калифорния, бывшая тусовщица.

У Булки моментально затекла шея, ее слепило солнце. Она была в крайне дурацком положении.

– Почему же бывшая? – с улыбкой грамотной фотомодели произносит Калифорния. – Я в душе – хоть сейчас стопом в Питер... Вот ключи, – говорит она Валианту, – код в конверте, там же деньги на такси. – И передает ему пухлый конверт. – Я приеду с работы вечером, часов в семь. Там нечего есть, только какие-то полуфабрикаты, – обращается она к Булке, – сообразите сами. Ну, все, счастливо, я дольше не могу задерживаться.

Она поднимается по лестнице, цокая высоченными каблуками. Валиант галантно усаживает Булку в такси и садится сам.

Они едут на флэт. Останавливаются у дорогого многоквартирного дома, Валиант все так же галантно выводит Булку и, рассчитываясь с водителем, тихо говорит:

– Друг, подвези сюда тех, с вокзала, ровно через три часа, расплатимся по тарифу.

Затем берет Булку за руку и заходит в лифт.

Булка видит в зеркальной стене лифта свое чумазое отражение, засаленные косички... и наплывает воспоминание – ее давнишний сон, где она так же стояла у зеркала, ждала Валианта и думала о своей непривлекательности... Как давно это было, кажется, в прошлой жизни! Как тогда был недосягаем, казался дерзкой апрельской мечтой ее Валиант, и как драгоценные камни, она собирала его знаки внимания, его «фирменное» приветствие  – поцелуй руки... А теперь он так близко, что голова идет кругом. Могла ли она тогда мечтать...

Лифт открывается, кнопки кодового замка приветливо реагируют на пальцы Валианта, щелкает ключ, и таинственный флэт впускает гостей...

Такого Булка еще никогда не видела, разве что в кино. Стеклянные потолки-окна показывали высокое знойное небо, кондиционеры создавали уютную прохладу. Стопы утонули в пушистом ковре, а зеркала вновь предложили Булке помыться.

– Валиант, тут есть ванная?

– Тебе надо ванну или бассейн?

– Ух ты! Неужели нам всем этим можно пользоваться?

– Безо всякого зазрения совести. Ванная – направо по коридору, в бассейн вход из ванной. Беги, купайся, а я пока чего-нибудь съедобного разыщу.

Булка пообнималась с крепкой пеной в ванне, попрыгала под дождиком душа, пока наполнялся бассейн. Потом, слегка обтерев свои загорелые ноги, побежала "купаться”.

Только она окунулась в прохладную воду, как через вторую дверь вошел Валиант с подносом в руках.

– Ваш обед, мисс! – произнес он, не отрывая бесстыжих глаз от худенькой Булки.

Она, слегка смущаясь, отвернулась и засмеялась:

– Обед? Или завтрак? Или вчерашний обед? Я уже сто лет не ела!

– Будешь кушать или купаться? – спросил Валиант, – тебе принести... халат какой-нибудь?

Булке почему-то захотелось смутить его, такого невозмутимого, и она, выходя из воды, ничуть не стесняясь, сказала:

– Нет. Лучше вытри меня.

Пока он выполнял ее поручение, Булка чувствовала бедром, как он изменяется. Она ужасно стеснялась, но больше ей хотелось довести игру до конца.

Валиант сдерживал себя. Ему надо было, чтобы инициативу проявила она.

Сев по-турецки, они пили дорогое вино, уплетали копченое мясо и курагу. "Всегда бы так есть было нечего!” – вспомнив слова Калифорнии, подумала Булка. Наевшись, она перешла к решительным действиям – пожаловалась на твердость пола. Валиант отнес ее в комнату. А потом все и случилось.

–– –– ––

"...У женщины более сильна прирожденная склонность ко всему красивому, изящному и нарядному. Уже в детстве женщины с большой охотой наряжаются и находят удовольствие в украшениях. Они чистоплотны и очень чувствительны ко всему, что вызывает отвращение. Они любят шутку, и, если только у них хорошее настроение, их можно забавлять безделушками. Очень рано приобретают они благонравный вид, умеют держать себя и владеть собой; и все это в таком возрасте, когда наша благовоспитанная мужская молодежь еще необузданна, неуклюжа и застенчива.

...Женщины чрезвычайно чувствительны к самому пустячному оскорблению и очень тонко подмечают малейшее невнимание и неуважение к себе.

Стыдливость представляет собой некоторую тайну природы для ограничения необузданного влечения; следуя зову природы, она всегда согласуется с добрыми, нравственными свойствами, даже когда она чрезмерна. Она служит также для того, чтобы набросить таинственный покров на самые естественные и самые необходимые цели природы, дабы слишком уж грубое знакомство с ними не вызвало отвращения или по меньшей мере равнодушия к конечным целям того побуждения человеческой природы, с которым связаны ее самые тонкие и сильные склонности. Это свойство присуще прежде всего прекрасному полу и очень ему приличествует...”

(Иммануил Кант. Из "Наблюдений за чувством прекрасного и возвышенного”.)

Булка не позволила Происходящему произойти. Она вдруг поняла, что желание смутить его переросло в желание его и, разжав объятия Валианта, убежала и закрылась в ванной.

Валиант с досадой выругался, оделся и нажал кнопку ГОРДОСТЬ. В этот момент он ненавидел всех женщин на свете: не ту тактику выбрал – и уже не твоя! Сколько можно терпеть от этой чертовой девчонки?!

–– –– ––

Таня вышла из подъезда дома, и ее подхватил запах Весны. Внутрь нее проник теплый мартовский вечер, в котором таял снег, стекала с крыш вода и черные сугробы, как крокодилы, торчали хребтами из луж.

Появилось предчувствие Чего-то – того, что изменит ее серую жизнь, раскрасит ее в горящие цвета. Такое с ней уже бывало, и она хотела уже в очередной раз не обратить на это внимание... но в ее наушниках запел Джим Моррисон – как ей казалось, о любви и о свободе, – и это только подхлестнуло ее предчувствие.

Таня делала обычное дело – шла в магазин. Но все вокруг наполнялось смыслом и символами, говорящими ей: "Сейчас случится это!”

И оно случилось. При этом не ударил гром, не разверзлась земля. Невдалеке от нее шла парочка – парень с девушкой, – которые были, казалось, из другого мира, из Калифорнии начала 70-х годов. Парень был похож на Джима и прической, и походкой, и даже одеждой: кожаные штаны, смешная куртка и боты... Девушка рядом с ним была настолько же необычна и загадочна. Они вскоре скрылись за поворотом, а Таня, ошеломленная, стояла посреди улицы и размышляла, не показалось ли это ей.

Теперь она знала: она такая не одна. Хиппи, ее мечта и сказка, и в самом деле есть! А если они есть, она до них доберется!

–– –– ––

Булка очнулась от громких голосов, торопливо оделась и вышла из своего убежища. Приехали Кот, Макар, Аксел и Нэся. Булка бросилась к ней в объятия, будто они не виделись месяц, задыхаясь, захлебываясь в словах: Нэся! Нэся!

Вся толпа упала в большой комнате на всевозможные пуфики, подушки и валики, служившие мебелью. По одному стали исчезать то в ванной, то в холодильнике. Впервые за долгое время они наелись до отвала. Булка исполнила свою давнюю мечту: заварила кофе, нажарила гренок и позвонила маме.

Валиант, уже отведавший местной "калифорнийской травки”, кричал, чтобы "никто не бухал до прихода хозяйки”. И все просто отдыхали.

Хозяйку долго ждать не пришлось. Распахнулась дверь, и, срывая на бегу туфли на шпильках, Калифорния бросилась обнимать и целовать Валианта. Потом она обернулась и радостно вскрикнула:

– Аксел! Это ты! Сколько лет!!!

И они обнялись.

Вскоре появилось пиво, вино, а Калифорния преобразилась, распустив волосы и вместо костюма натянув старенькие джинсы и видавшую худшие времена футболку. Она взяла гитару, и втроем с Акселом и Валиантом они наградили своих слушателей великолепным роком. Булка, обнявшись с Нэсей, наслаждалась этим трио. Давно, с самого Петропавловска не слышали они такого бодрого музицирования.

–– –– ––

Приходит ночь, и в темное звездное небо открываются окна – народ высыпает на крышу. А Калифорния в это время поет песню о крыше, и о том, как близко до неба, и хочется танцевать. Это – красивый блюз, и Булка снова танцует, обнявшись с Нэсей. Хмель ее быстро прошел, стало грустно и спокойно. Валиант и Калифорния ни на минуту не расстаются, и Булку раздирает досада за свое поведение. Ей хочется все вернуть и переиграть заново.

На предрассветном горизонте появляется огромная туча; Нэся шепчет:

– Смотри, завтра будет прохладно, может, дождь пойдет.

– Завтра будет хорошо... – бессмысленно повторяет Булка.

Народ скачет. Туча быстро приближается. Теперь уже все ее заметили и начинают убирать с крыши аппаратуру и разложенную еду.

– Давайте под дождиком скакать! – кричит Валиант, когда становится понятно, что дождь будет.

Все радостно одобряют. Начинается сильный ветер, такой сильный, что помог убрать с крыши остатки еды и даже майку Макара. Поднимается пыль, но пока она не стала скрипеть на зубах, никто не хочет уходить с крыши. Наконец пыльная туча достигает убежища Калифорнии, и все решают отсидеться в квартире с закрытыми окнами. На улице творится что-то невообразимое, все, что может и не может летать, летит, подгоняемое ветром. Вдали гулко громыхает.

– Вырубайте свет! – кричит Калифорния.

– А как я буду играть? – возмущается Кот; он только-только добрался до электрогитары.

– Вырубайте, а то нас ... к чертовой матери! – не брезгуя крепким словцом, надрывается Калифорния.

Тут за окном появляется лиловая вспышка и сразу гаснет.

– Вон уже молния попала! Вырубайте! – вопит хозяйка.

Наконец ее слушаются.

– Смотрите! – кричит Нэся, глядя в окно, – на соседней стройке кран поехал!

Все бросаются к ней и смотрят. Напротив их дома ветром повело строительный кран, и соседний дом оказался в опасности.

– Надо куда-то позвонить! – советует Булка.

– Куда, дура, что ли, чтоб пахану моему настучали?! – орет Калифорния. Булка вспоминает о ее конспирации, но поздно. Та уже завелась.

– Пошли спать, – на ухо предлагает Булке Нэся. Та соглашается, лишь бы не слышать вопли Калифорнии.

Они идут в тихую комнату, стелют у окна постель, раздеваются, ложатся и наблюдают за погодой. Кран остановился в пяти метрах от дома. Пыль стучит в окна. Слышны отдаленные раскаты.

– Представь, как бы мы сейчас на крыше!.. – тихо говорит Нэся.

– А я сегодня Валианта обломала, – отвечает Булка.

– Да ты что! Ну, ты даешь! – изумляется Нэся. – Я, конечно, догадывалась, что тут могло происходить, пока нас водитель возил петлями по всему городу... Но что так... А почему? Если не хочешь – не отвечай.

– Я дура, да? – спрашивает Булка. – Нэся, я же его так обидела! Он ничего плохого мне не желал. Ну, почему я такая?

– Бедная ты моя, бедная! Как же ты его любишь, Боже, как любишь! Я такую любовь в первый раз вижу. Только такие странные отношения... Знаешь, что мне кажется? Он тебя любит! Любит, может быть, даже больше, чем ты его! И сам, глупенький, себя стесняется. Боится потерять последний ум и гордость!

"Милая, любимая Нэся! Ну, что ты за чудо! Всегда найдешь, чем утешить” – Булка приготовилась это сказать, но в комнату заглянул Кот:

– Нэся! Тебя че-то Макар зовет, говорит, срочно.

Кота осветила сиреневая молния.