За ночь намело столько снега, что избу скрыло до
середины окон. Дед не смог отворить дверь, и только вдвоем с Игнатом они,
навалившись, выдавили ее наружу на пол-локтя. Лара вылезла в эту щель и с
обратной стороны принялась работать лапами. Вскоре и дед смог протиснуться на
улицу, и когда он вылез, на полу в сенях осталась гора насыпавшегося снега.
Игнат вымел снег, подхватился на костыли и побрел в дом.
Навалившись на стол, отставил костыли и начал
мыть посуду, оставшуюся с завтрака. Он смотрел в окно на деда, пробиравшегося
сквозь снег ловко, как куропатка; самого деда не было видно: только лопата и
столбик снега, вспыхивающий раз в пять секунд… Силе и ловкости деда мог бы
позавидовать и он сам, и многие его сверстники. Когда дед колдовал над его
позвоночником, то едва касаясь пальцами и иглами, то с диким хрустом сжимая его
так, что в глазах Игната начинали черти плясать, с трудом верилось, что этому
человеку больше восьмидесяти…
-Дров наруби, - буркнул дед, войдя в избу, почти
без одышки. – Вчера схлыздил со своими привидениями…
Привидением он называл Каспера: Сашей называть
его отказывался Игнат, хохоча от этого непривычного для него имени друга, а
погонялу «Каспер» старик запомнить не мог или не хотел («Чего это - касперт?» -
«Это, деда, имя такое у одного привидения было», - «А, ну привидение и есть.
Приехал, уехал, как не было»).
Каспер приезжал на выходные, забирал Игната на
машине в город, где они два дня куролесили в баре, играли в бильярд, снимали
девок и – главное – Игнат добирался до Интернета, самого большого своего лишения
в этой новой жизни.
-Слышь, бескрылый, меня вон те девки спрашивают,
чего ты на костылях? Я говорю: ноги переломал на горных лыжах. Ты им
понравился!! Если так пойдет, скоро на своих ногах от них бегать начнешь!
-Каспер, ты трепло! – рассмеялся Игнат. – Когда
я от девок бегал?
-Но от этой же своей убежал!..
Игнат нахмурился. Каспер понял, что ляпнул
лишнее…
Вечером, перед тем, как ехать в избушку, где нет
никакой связи, Игнат позвонил матери, как обычно.
-Натка, привет! – мать явно обрадовалась, но
старалась не выдать, насколько соскучилась. - Как твои успехи?
-Нормально! Слушай, что Лара вытворяет! Сейчас
такой глубокий снег, она не бегает по равнине, а скачет, как кенгуру! Придет
домой, воняет псиной. Мы ее держим в сенях, у нее такой густой подшерсток,
седой, как у волка!
-Натка… - начала мать после изложения привычных
новостей, - тут недавно приходила девушка, Лариса, она спрашивала, как тебя
найти…
-Какая еще Лариса?
-Лариса, - мама повторила медленно. – Говорит,
приехала на зимние каникулы, хотела с тобой повидаться.
-А-а… эта… Мама, меня этот человек не
интересует.
-Натка… кого ты обманываешь… Мы с ней целый
вечер проговорили о тебе…
-Мама, я больше не хочу ничего о ней слышать.
Всё, пока, до связи! – Игнат торопливо положил трубку. Всю дорогу до дедовой
избушки они с Каспером ехали молча, только иногда Каспер ругался на ужасную
дорогу и начинавшуюся метель…
-Черта ли вы сюда забрались… как мне теперь
домой добираться в такую погоду?!… Что, твой дед не может лечить в городе? У него
же там квартира…
-Каспер, тебе не понять. Дед лечит не сам, лечат
природные силы, он только берет их и направляет куда нужно.
-Давай, бескрылый, ты еще про
кашпировского расскажи…
-Каспер, если ты простой пацан и не понимаешь некоторых
вещей, так молчи и не показывай никому, что дурак. Меня ни один столичный
доктор не мог на ноги поднять. А с дедом я уже хоть как-то – но опираюсь.
-Так на протезы тоже можно опираться. Один
талант даже самолет водил!
-Слушай, Каспер. Ты хороший друг, я тебя очень
уважаю и готов башку подставить за тебя, если нужно. Но иногда ты меня просто
бесишь. Если ты не понимаешь разницы между вялыми безжизненными ногами и хоть и
опорой, - бесчувственной, но своей! – так это я тебе прощаю. Но на деда бочку
катить не надо. Понял?
Каспер, что бы без тебя делал… Жуткая тоска
охватывала каждый раз, когда он уезжал и будто увозил в багажнике всю
цивилизацию. Снова мысленно проделывал с ним весь путь в полторы тысячи
километров, - как он там, на скользкой дороге?
Он уехал туда, где все удобно и все под рукой,
где мама… Она приезжала с Каспером лишь раз, но Игнат просил не привозить ее
больше. Ни к чему ей видеть и простой его быт с ямой вместо туалета, и избушку,
где с непривычки холодно, и нелюдимого деда…
Игнат выбрался во двор, разложил поленья, взял
топор, уперся на скрещенные костыли, замахнулся и ловко, с одного удара
разломил полено пополам. Во втором полене топор застрял, Игнат перевернул всю
конструкцию и насадил полено на топор. Лара вскинула голову. Игнат взял третье
полено. Лара повернулась и пристально стала то ли смотреть, то ли внюхиваться в
белую даль, туда, где лощина между двух гор выходила на горное озеро и дальше -
на узкую дорогу до станции.
Вскоре Лара с лаем вскочила и бросилась к белой
равнине.
Игнат насторожился. Так она недавно встречала машину
Каспера, а кроме него тут никого не бывало, во всяком случае, зимой. Прошло
минут пять, Лара уже исчезла из поля зрения, Игнат вернулся за теплой курткой и
шапкой, а потом потихоньку по расчищенной дедом узенькой дорожке побрел вслед
за собакой.
Еще минут через десять он увидел вдали две
черных точки: Лара и лыжник. Лара больше не лаяла, а лыжник время от времени
останавливался, гладил ее, и даже приседал, чтобы прижаться к ее морде. Лыжник
издалека махал ему рукой, но разобрать, кто это – ни по росту, ни по походке,
ни тем более по лицу он не мог, пока не раздался звонкий голос. В теплой шапке
и заиндевевшем шарфе, в горнолыжном костюме ярко-голубого цвета до него
добралась та, которую он тщетно гнал из своих снов.
-Привет! Как ты далеко забрался!!
Он замер на месте, а она сделала еще несколько
шагов до него и крепко-крепко обняла. Она целовала его в волосы, в глаза, в
губы, и держала с такой силой, что хватило бы не на одну поленницу…
Дед с пришвырком хлебал горяченный чай. Он любил
чай такой температуры, чтобы в чашке чуть ли не бил ключом. Игнат, как обычно,
наливал и ему, и себе, а теперь еще – Ларе. Он никак не мог привыкнуть к мысли,
что она здесь, наяву, и если бы не дед, недоверчиво поглядывающий на
непрошенную гостью, подумал бы, что это галлюцинация.
-Что это такое вкусное? – спросила Лара о
напитке, который пила. Дед называл его чаем, как любую еду называл похлебкой…
-Это деда фирменный напиток, - ответил,
поглядывая на хитро прищурившегося деда. – Там куча всего полезного, и мед, и
кедровые шишки, и смола какая-то, и мумиё…
-Куча – это в сенках мусор, - буркнул дед. – А
это целебный чай. Всё лечит.
-Правда, всё, - подтвердил Игнат. – У меня зуб
разболелся в первый же день, пополоскал чаем – зуб прошел!
-Пошел на родник. Пса беру с собой, - кратко
сообщил дед, закончив чаепитие. – Следите за печкой.
Они следили за печкой прямо перед печкой, потому
что в других местах раздетой Ларе было холодно с непривычки. Он медленно, будто
заново, исследовал все ее закоулочки, вынюхал все ее уголочки, выцеловал все ее
проспекты, вымостил все ее речки. Она щекотала его своими пушистыми волосами, а
он старался запомнить каждую секунду, каждое ее движение.
-Ты как меня нашла? – шептал он ей в ушко.
-Мама твоя рассказала.
-Все-таки рассказала…
-Да. Я иначе бы не отстала… Я так ждала этих
каникул… ты не представляешь, как там тяжело… вся эта московская жизнь, она с
таким трудом дается… я подработку искала два месяца, работала курьером, всю
Москву до МКАДа знаю, ногами обегала…
-Ты снова вернешься туда? – осторожно спросил
он. Конечно, вернется, на что он надеется?!
-Натка, давай так. Ты – тут… я же вижу: тебе на
пользу. Я – там. Пока. А дальше – видно будет. А теперь расскажи, сколько баб
тут у тебя уже перебывало? – она повысила голос, в нем чувствовалась шутка, но
лишь отчасти.
-Молчи, глупенькая… Я же не спрашиваю, сколько у
тебя в Москве было мужиков…
Лара приподнялась и заглянула в его глаза.
-Спасибо, что не спрашиваешь. А то у меня
калькулятор уже на второй неделе сломался, - и закатилась смехом.
