Анна Ведерникова. Внебрачные игры. Продолжение

5 Для новой жизни

Он не сможет снять новую квартиру для новой жизни, он это понял уже на следующий день. Во-первых, Лара. Она не сможет так же свободно гулять в чужом дворе, где ее не знают соседи. Во-вторых, все те приспособления, которые он устраивал годами: турник, скобы под потолком, низкие полки – все, что помогало ему легко перекидывать себя и вещи с места на место, - в другой квартире просто были немыслимы. В-третьих, компьютер, выделенная интернет-линия и прочее, прочее…

Он просто снял квартиру для мамы, в доме напротив, и просто сообщил ей: «Мам, сколько ты будешь со мной мучиться? Я вполне справлюсь, а ты еще молодая. Приходи в гости каждый день!»

Мама весь вечер молчала, возилась на кухне, а перед сном заглянула в комнату, где он по привычке допоздна торчал за компьютером, и спросила:

-Ты не передумал?

-Я не пойму, ты обижаешься, что ли? Я бы радовался на твоем месте! Такой тяжелый рюкзак скинуть! – не оборачиваясь к ней, просил он.

-Натка, это из-за нее? – еще более мягко обратилась она.

-Мам, ну сколько я уже буду со случайными девками встречаться? Так и подхватить что-нибудь недолго. Сколько она со мной проживет, не знаю пока. Знаю только, что если у меня не будет своей квартиры, она уйдет намного раньше…

Мама обняла его голову, постояла так несколько минут, покачиваясь из стороны в сторону…

-Я только не сразу свои вещи заберу, а постепенно, - сказала она.

У них с Ларой была такая игра. Он ждал ее весь вечер на балконе, и когда она появлялась на остановке, а затем скрывалась за углом соседнего дома, чтобы перейти улицу по светофору, он возвращался в квартиру и исподтишка наблюдал, как она идет через двор, упругой спортивной походкой, как при этом подскакивают ее груди на каждом шаге… Если она шла медленно, они колыхались из стороны в сторону, а если чуть быстрее – прыгали вверх-вниз, как прыгало вслед за ними его сердце.

Лара тоже словно чувствовала приближение своей тезки, начинала суетиться, ходить вокруг хозяина, облизывая его руки. Лара всегда приносила собаке с работы что-нибудь безумно вкусное: сахарный крендель или – о счастье! – сочный беляш, от запаха которого сворачивало все обонятельные рецепторы.

Она никогда не открывала дверь сама, хотя он передал ей ключ в тот же день, - всегда звонила, дожидаясь, когда он докатится из соседней комнаты, и не догадываясь, что эти несколько секунд он находится прямо около двери и выдерживает паузу, разглядывая ее в низкий глазок.

-Хочешь есть? – спрашивал он.

-Сначала секс, потом кекс, - отвечала она, и через пять минут выходила из ванной, розовая, ароматная, босиком пробегая к кровати, где он ждал ее с налитым тоником и не только тоником…

То, что она творила дальше, он не мог бы объяснить ни одной другой женщине. Она всегда была разной, то робко по-девичьи его касаясь, то хватая жестко, почти по-мужски, то покачиваясь озерной водой, то со скоростью хорошей швейной машины строча его белое, не тронутом загаром тело.

-Ты сумасшедшая, - говорил он, гладя ее по волосам, когда она наконец ложилась передохнуть. – Таких, как ты, не бывает, и ты мне снишься.

-Обзывается еще, - притворно обижалась Лара.

-Давай уже поедим, - просил он. Она вставала с кровати, медленно и важно, давая ему налюбоваться своим круглым задом и тонкой талией, уходила одеваться и разогревать еду, после этого одевался он, бросал свои резиновые ноги в коляску и выезжал к ней.

Жизнь опять повернулась к лесу задом, и снова он дал себя обмануть, что ноги – не главная переменная в его формуле. Что достаточно на ногах твердо сидеть…

-У нас в пятницу корпоративный выезд на природу, - сообщила Лара в один из тех теплых августовских дней, когда начинаешь задумываться: может, это последние теплые дни в этом году.

-А-а, шашлык-водка-кусты? – посмеялся он.

Но в пятницу ему было не до смеха. Все его Интернет-собеседники на форуме в красках расписывали, как обычно проходят корпоративные выезды, и цитировали бессмертное: «Как восстановить имидж деловой женщины после корпоративной вечеринки». Один даже прислал адрес сайта, где собираются всяческие любительские компроматы.

Он боролся с желанием позвонить ей, а когда окончательно проиграл, ее мобильный оказался отключен.

Давно, года четыре назад, друзья брали его с собой на ночные рыбалки. Это были лучшие его воспоминания и природе и мужской дружбе. Он мог вволю кататься на песчаном берегу, чувствуя тепло и запах земли, напитываясь ее энергетикой, вечной, как вселенная, весело смеясь с друзьями и не боясь выглядеть жалким. Ему снилось иногда, как древняя любовница-земля обнимается с ним под звездами…

Но друзья обзавелись семьями, возились с младенцами и перестали не только звать его с собой, но и выезжать сами.

Глубокой ночью, пока он корчился в пустой кровати, впервые один за всю эту новую жизнь, его вытащил из полудремы легкий женский смех за окном, такой знакомый, что звучи он шепотом, все равно бы проснулся.

Легкий смех, мужской тихий голос и хлопанье дверцы машины, -  все это он слышал, пока поднимался с кровати, чтобы выглянуть в окно.

Кто-то привез Лару на машине, светлой «тойоте» - скорее всего, «тойоте», потому что левый руль, она помахала водителю ручкой и направилась к подъезду, а тот уехал.

Сердце застучало еще сильнее. Проходили минуты, а Лара не входила в дом и не звонила. Что-то случилось.

Он перебрался в коляску и выехал в коридор. Прислушался. В подъезде была полная тишина и темень.

Подождав еще минуту, он включил в коридоре свет и резким движением распахнул дверь. За ней стояла напуганная Лара.

-Черт! Ты меня напугал. Стою и не знаю, спишь или нет. Боюсь звонить…

Она прошла в квартиру и закрыла за собой дверь.

-Так бы и стояла, наверное, до утра, - улыбнулась она.

-У тебя ключ есть, - нейтральным голосом напомнил он.

-Не могу я ключом открывать. Неправильно это…

-Иди спать, - тихо промолвил он, глядя, как она разувается и легко теряет равновесие.

-С удовольствием, - отозвалась она через паузу. – Смертельно спать хочу.

Вывалившись из ванной, она упала в кровать и мгновенно заснула. Он сел на край матраса, разглядывая ее в глубоком сумраке августовской ночи, смешанном с пронзительным хором сверчков. От нее шел легкий запах алкоголя, но сильнее был запах ее тела, той ее части, откуда течет сок, когда она садится на его губы своими губами.

Он провел рукой по ее бедрам и дальше, и, не сдержав желания, уже через минуту вытянулся на ней, размякшей и такой беззащитной, какой она не была еще ни разу в его руках.

И только после своей победы он увидел, как хитро блеснули ее приоткрытые глазки, и спросил негромко: «Притворяешься?». На что она сказала, что притворяется как раз он, когда заставляет ее скакать по-амазонски сверху…

6 Конец лета

Чем ближе был конец лета, тем грустнее становилась Лара, и явно что-то тревожило ее в последние три дня.

-Слушай, красавчик, - сказал он своим медведем её медведю. – Что-то с твоей хозяйкой неладное. Она не беременна?

Вот так просто, в меру тактично, зато сразу…

-Ну-ка, сейчас посмотрю, - ответила Лара, покачивая медведем, потом затолкала его себе под юбку и снова достала. – Нет, однозначно не беременная. А ты не беременная?

-Нет еще пока, - дурашливо ответил он.

-Так что ж мы теряем время?! – завопила Лара, и один медведь напрыгнул на другого, а Лара-хвостатая схватила его зубами за ухо.

-Что с тобой? – спросил он уже без медведя.

-Думу думаю, - Лара закусила губу.

-Думай вслух! Я тоже хочу твою думу думать. Может, на двоих она быстрее придумается…

-Я же в институт поступила. Второй раз уже. В первый - учиться не смогла… по личным обстоятельствам. И во второй раз получается та же чушь…

-Ну-ка, давай по порядку и подробно. Какой институт?

-Песни и пляски. Данные у меня, говорят, хорошие. Только одна проблема: я - здесь, а институт - в Москве…

-Понятно теперь. Тебе первого сентября надо в первый раз на первый курс… Билет уже купила?

Долгая, долгая пауза. Да и не важно, купила или нет. Купила – можно сдать. Не купила – можно купить. Главное – окончательное решение. А его, очевидно нет. Или есть, но не знает, как сказать…

А что тут думать? Подружки, как одна, крутят у виска: рехнулась? Перспективы в Москве – с такими-то данными! – и перспективы тут, с инвалидом, страсть к которому утихнет через три месяца, он будет ревновать ко всем, даже к престарелым, но - ходящим… превратит жизнь в кошмар…

Смешно менять Москву на человека без ног, которого знаешь всего несколько недель… Но кто придумал этот трепет в животе, когда на тебя смотрит мужчина – настоящий, сильный мужчина, намного сильнее всех твердо шагающих по асфальту; мужчина, который, несмотря на свою травму, сумел остаться мужчиной, потому что победил самое страшное – тоску отчаяния и одиночества?!

И кто придумал эту ответственность «за тех, кого приручили»? Один французский летчик, смелый и балагуристый, отличный товарищ, который бы не бросил друга в беде и вынес бы хоть с ногами, хоть без ног? Так ведь это – в условиях, приближенных к боевым, пусть и в мирное время. А он пробовал прожить всю жизнь с человеком, самого себя загоняющим в ограниченный мирок, тусклый и тесный? Он пробовал – как нормальная русская баба – тянуть на своем хребте троих детей и мужа-алкоголика? И не выгнать последнего из дома после очередного дебоша только потому, что «в ответе за тех…»? Лара видела закат своего отца, и лучше всех подружек представляла себе закат их с Наткой страсти: истерики, подозрения, алкоголь…

Все эти мысли точили ее уже несколько дней, и как трудно было объяснить свое решение: попробовать сделать паузу, без обязательств на будущее… Лара поймет, сможет ли нескольких месяцев прожить без его сильных рук и сладких губ, а значит, скрутило их вместе что-то настоящее – или это просто заполнение вакуума.

Но как быть, если она – сможет, а он – нет? Ведь у нее всегда остается множество альтернатив, а у него – ни одной?!

-А ты… может, мы вместе сможем уехать? – предположила она. – Тебе ведь все равно, откуда работать в интернете… А в Москве гораздо благоприятнее условия – бордюры, тротуары, даже специальные туалеты в ресторанах, - они же сейчас стараются, тянутся за Европой…

Она и сама верила в то, что несла, эта смешливая девочка. Что Москва может быть как Европа. Она просто не была в Европе… Он общался с одним парнем из Люксембурга, тот очень удивлялся: как может в пятиэтажном доме отсутствовать грузовой лифт? Это же ущемление прав людей на колясках!

-Слушай, ты… Проваливай в свои песни и пляски, и чтоб я тебя больше не видел! – сказал он спокойно, но с железом в голосе.

Лара уставилась на него, будто оглушенная. Она хотела найти компромисс; но тот, кто теперь требовал от нее однозначного решения – или стопроцентное «нет», или стопроцентное «да», - хотя, какое «да»? он же ей никогда не предлагал выйти замуж, никаких долгосрочных перспектив – а если она завтра ему надоест? Пошла вон – и долбись в двери своего института в третий раз? Как тот, первый, женатый козлик, который испоганил ее первую влюбленность обещаниями развестись? И точно такие же личики делал – или я, или пошла вон? И тот, кто теперь требовал от нее решения, - он точно такой же? Как та сволочь, что развелась в итоге и женилась на другой бабе, потому что у той оказался его ребенок? Выходит, он ей – такой же чужой человек, и всё, что здесь было, - только показалось ей любовью?

-Что я сейчас, по-твоему, должна сделать? – тихо спросила Лара. – Уйти и больше не появляться? По первому твоему требованию? Без разницы, хочу я этого или нет? Без права сказать слово?

-Иди, - ответил он, уже совершенно спокойно. – Ты сделаешь это рано или поздно. Лучше раньше, это честнее. Мне твоя жалость не нужна.

-Я не испытываю к тебе ни капли жалости. Ты ее недостоин. Но любви ты тоже пока недостоин. Любовь – это работа над собой. Тяжелая. Для вас, мужчин, - обычно вообще невероятно тяжелая. Я думала, ты лучше, ты сильнее всех мужчин. Но ты, оказывается, тоже боишься тяжелой работы.