Его звали знакомым, но очень редким по нашим
временам именем – Игнат, но это имя он категорически не любил. Ему казалось,
что оно обозначает не только его самого, а всю категорию людей, вынужденных
вести такой же образ жизни. То ли оттого так казалось, что называли его Игнатом
в основном врачи, медсестры и прочие чуждые люди, появлявшиеся в его замкнутом
пространстве только для того, чтобы проявить свой долг. То ли оттого, что имя
было созвучно как раз той категории, и словно оставалось только добавить:
«Игнат первой группы».
Мать звала его Наткой, но это имя было так интимно
и неизвестно никому, кроме них двоих, что он наверняка бы нехорошо вздрогнул,
произнеси его кто-то другой.
Для множества форумов и прочих форм общения в
Интернете он взял ник Wingless - «Бескрылый», хотя это было диаметрально
противоположной характеристикой его положения. Была в этом имени некая едкая
самоирония, а еще – отголоски той паники, которая приходила по ночам, если
затекали руки, и долго не могла вернуться чувствительность в кончики пальцев.
В теплые месяцы он подолгу вечерами сидел на балконе,
здороваясь с каждым, кто поднимал глаза и встречался с ним взглядом, и каждый
август с нарастающей горечью наблюдал, как солнце день ото дня недобирает
высоты, тускнеет и готовится к зимней спячке.
Когда приятели по его просьбе притащили в дом
черного дожьего щенка, и тот весь день лил лужи, а мать, придя с работы, села в
прихожей на пол и произнесла «Я так и думала, что все этим закончится», - у
него появился настоящий друг. Вскоре Лара выросла в мощную догиню, стало легче
ее прогуливать – Лара была умницей и гуляла одна, по первому зову возвращаясь в
квартиру. Зато приятелей заметно поубавилось – Лара словно фильтровала их,
кидаясь на слабых и случайных, просящих или приходящих из жалости, и от всей
песьей души приветствуя настоящих. Последних, впрочем, оставалось исчезающее
мало, - прошли детские заботы и общие интересы, и каждый с центробежным
ускорением отдалялся все дальше, в свой космос.
Женщины
приходили к нему нечасто, - именно женщины, а не медсестры, и не те писклявые
косички лет десять назад, что еще помнили его здоровым, но вскоре выросли и
обнимались с такими же прыщавыми подростками прямо под его балконом…
Сначала это были пробы, по ранней молодости,
когда мать уезжала в командировки, оставляя его дня на два под присмотр
приятеля Макса. Макс сам предложил и потом охотно помогал устраивать ночные
головокружения, когда девки приглашались не только из созревающего интереса, но
и элементарно прибрать квартиру к утру… Макс давно подался в мелкие бандиты и ныне
сидел, оставив ему в наследство некоторые связи, через которые Игнат заполучил
компьютер и вскоре смог почувствовать себя буквально как рыба в воде. Общаться,
учиться, узнавать мир и даже зарабатывать деньги с помощью мировой паутины
оказалось намного легче, чем делать то же самое, будучи абсолютно здоровым.
Один приоритет он все-таки не отдал Интернету –
владеть женщиной. И пусть это было удовольствием, за которое платились деньги,
- оно давало ощущение, что жизнь его ничем не отличается от других.
Знала ли мать, что в ее отсутствие здесь всегда
появляется еще кто-то – сказать сложно, как сложно было пробиться лаской в ее
насупленную душу. Только короткие «Натка» и теплеющие глаза, когда после
особенно тяжелого дня он улавливал ее усталость и терся носом о ее тонкие
пальцы, - только они напоминали о далеком времени, когда она сидела у его
кровати день и ночь, шевелила губами под какие-то молитвы и улыбалась его каждому
возрожденному движению.
Возможно, знала, - ведь знала, с какой высоты
начинается его чувствительность, и могла заметить не раз, что на штанах сына
оставались отпечатки помады, - но молчала деликатно, и регулярно оставляла его
на ночь, впрочем, может быть, устраивая и свою личную жизнь.
Он не свистел вслед прохожим девушкам, потому
что был единственным и обожаемым на короткий миг, когда в этом возникала
необходимость.
И все же не только зависть вызывали в нем жадно
слипшиеся в ночи парочки на детской площадке. Подкрадывалось чувство глубокого
обмана, который природа устроила то ли в насмешку над ним, то ли от ненависти к
самой себе…
Его зов с балкона гремел на весь двор, и собака
должна была его услышать и вернуться с прогулки.
-Лара!
-Что?! – отозвалась вдруг девушка с тротуара.
-Ты Лара, что ли? – спросил он с раздражением.
-А ты не меня зовешь? – удивилась она.
Дурацкая ситуация. Девушка незнакомая, скорее
всего во дворе оказалась мимоходом, иначе знала бы и его, и собаку.
Тут из кустов метнулась черная молния. Девушка
взвизгнула и сжалась, а Лара промчалась в раскрытую дверь подъезда.
Пока он протирал Ларе лапы у порога, по лестнице
с громом эпитетов поднялась напуганная собакой девушка.
-Я номер твоей квартиры запомню, козлина! – с
железобетонным эхом разносился голос второй Лары. – Лень ему собаку на поводке
выводить!
Он раскрыл дверь во всю ширину, и Ларе на миг
показалось, что он натравит собаку, и только сейчас стало по-настоящему
страшно.
-Проходи, - раздался его голос из квартиры. –
Проходи, она не тронет.
Та сила, что путает смелость со страхом,
заставила Лару войти в квартиру, и тут она поняла, почему он не может
выгуливать собаку…
-Ой, прости, я не учла такой вариант, - сказала
Лара беззаботно, словно речь шла о колонии пивных бутылок у порога.
-Я тоже не учел, когда собаку называл, что
девушки могут оглядываться, - улыбнулся он.
-У тебя прикольно пахнет в доме. Не собакой и не
человечиной… Смолой, что ли.
-Это припой, - пояснил он.
-Припой?! – кажется, она не могла вспомнить, что
значит это слово, или просто шутила: - Что-то среднее между прибоем и запоем?
-Я паяю. Железо всякое.
-А-а, робота изобретаешь. Бывает.
Он махнул рукой в сторону кухни:
-Тебя угостить чем-нибудь?
-Это смотря чем, - охотно отозвалась Лара.
-У меня есть суперский чай «Твайнинс» и,
кажется, еще остался пирог яблочный.
-Давай пирог!
-А тебя не обломает есть в одной кухне с
собакой? – он почесал затылок, извиняясь за такое внимание к Ларе-младшей.
-Лучше ее спроси, - снимая неловкость, ответила
старшая.
Лара громко чавкала овсяной кашей, Лара с
удовольствием жевала пирог, а он думал о том, что по эту сторону стола он не
выглядит так вопиюще беспомощно, потому что сидит словно в обычном кресле за
обычным столом…
-Робота покажешь? – спросила Лара.
-Робота нет. Есть только компьютер, пятый
«пентиум», - он почему-то произнес последнее слово с ударением на «и», - она
никогда не слышала такого варианта.
-Ты на нем играешь целыми днями?
-Нет. Работаю…
Ей нравился этот парень – под обтягивающей
футболкой ходили крепкие мышцы, чистые блестящие волосы шапкой почти закрывали
глаза, и необыкновенной красоты губы еще ярче выделялись на широком лице с
густой модной челкой.
-У тебя есть камера на компьютере?
-Есть, - ответил он. – А тебе зачем?
Они оставили Лару дочавкать свою похлебку и
отправились в его комнату.
-Так… Думаю, у тебя в сети куча друзей женского
пола.
-А как ты догадалась? – удивился он.
В комнате не было ни одного стула, и ей пришлось
сесть на очень низкий диван.
-Ты с ними встречаешься?
-Нет, - тема исчерпана…
-А расскажи, как можно в Интернете работать?!
-Ну, во-первых, есть трейдерские программки –
продажа и покупка акций, - объяснял он, щелкая клавиатурой и глядя при этом на
Лару. – Но я уже этим наигрался, беру, только если явная пруха.
Коленки гораздо выше бедер, - поняла она, - и
юбка слишком узкая. Вот почему он так смотрит. Лара подумала и забралась на
диван с ногами.
-Во-вторых, я пишу статьи и обзоры новинок, это
семьдесят баксов за лист. И еще в последнее время много заказов на разработку
сайтов.
-А почему у тебя так книги стоят? – Лара провела
взглядом по стеллажам на стене. Книги стояли корешками внутрь.
Он улыбнулся.
-Я их и так узнаю, без названий. Вот Ленин,
собрание сочинений. А это Чехов. Это Ося Эм… - Лара проверила, действительно,
это был Мандельштам. - Это мамины книги… в смысле – даже еще дедушкины.
-Забавно. А ты их читаешь?
-Я в электронном виде их читаю.
-А ты сам рисуешь?
-Тоже только в электронном виде. Хочешь, покажу
свои работы?
-Потом покажешь, - то ли ей не интересно, то ли
действительно случится это «потом»…
Она взяла в руки чудовищного мехового мишку,
самого милого мишку на свете, потому что двадцать лет назад мама привезла его
из мифической Москвы…
-У меня дома точно такой же, - сказала она. –
Папа из Москвы привез в год олимпиады.
Мир снова тесен, и даже у мишки нашелся
брат-близнец…
-Давай включим камеру, нас тогда по монитору
покажут!
И вскоре на мониторе кривлялась Лара.
-А он может звук писать?
Он надел на нее наушники с микрофоном и нажал
несколько клавиш.
-Хо-хо! Выс-ступает хор большого кремлевского
ансамбля!
Лара-дог просунула морду в комнату. Он подозвал
ее ближе, и собака стала третьим персонажем на экране.
-Во поле березка стояла! – запела Лара, и он
затянул вместе с ней. Собака вскоре стала подтягивать.
-Ты хорошо поешь, - похвалил он.
-Ну так… Второй раз подряд не взяли бы… куда
взяли, - туманно ответила Лара.
-Я буду каждый день запись смотреть.
-Когда твоя мама приходит? – спросила Лара.
-В половине девятого.
-Значит, до восьми работает. В магазине? –
уточнила она, проходя в кухню и включая кран, чтобы вымыть посуду. Он въехал
следом.
-Да, она администратор в книжном салоне.
-Отлично, теперь у нас блат в книжном салоне, -
смеялась Лара. Слово «блат» росло из первой половины ее юности и казалось
сейчас очень смешным.
Эти слова – «теперь у нас» - стрелой воткнулись
в его сердце.
-Если хочешь, я тебе любую книжку в Интернете
скачаю, - сообщил он.
-Неа, - возразила Лара. – Не любую. Похлебкина
точно нет, я четыре часа угрохала на поиски.
-А что, сильно надо? – уточнил он. Лара
выключила воду, вытерла руки и села на табурет.
-Нет. Не сильно. Просто не говори «гоп».
Она подобралась к нему на коленях и, не вставая
на ноги, поцеловала в изящно вычерченные губы. Ее руки при этом держались за
его кулаки.
-Пока, крылышкин. Мне пора.
Он схватил ее за большие пальцы.
-Ты придешь еще?
В его голове пульсировал фреон. Если она больше
не придет, то он ее прямо сейчас никуда не отпустит… Потому что без нее уже
нельзя.
-Завтра, - ответила она, и скрылась за дверью, и
с балкона ее было видно совсем недолго – минут пять, пока не свернула за угол…
Если она завтра не придет – значит, сама природа
приходила сюда в лиловой юбке, чтобы поставить точку в вопросе о том, кто
главный…
