Взрослые игры, такие прямолинейные – все об
одном: раздеть девчонок, заставить мужчин махать меж ног гирькой, привязанной к
поясу, а также притираться вторым к первым то в ритме танго, то «ламбады»…
Люба читала сценарий сегодняшней вечеринки и
грызла яблоко. Яблоко плевалось соком на распечатку сценария, но последний был
достоин отнюдь не яблочного сока. Ее ручка устала маркировать в тексте
грамматические ошибки, глаза болели от напряженного чтения плохого текста на
газетной бумаге, которую исклевала чья-то допотопная пишущая машинка. Самым
забавным в Любином занятии были встречи с очередной «Ё» в тексте. Буква «Е» у
автора безбожно заедала, потому он заменял ее этой хорошо забытой русской
литерой. Так в сценарии появлялись «двё дёвушки», «вёдущий» и полная иронии
отрицательная частица «нё».
Утомившись от авторского маразма, Люба
направилась в кабинет Левки. Так и хотелось дописать точки на табличке его
кабинета: «Еремёев Лёв Сергёевич».
-Как тебе творение нашего гения? –
поинтересовался Левка. За полчаса до Любы он пробежал глазами сценарий.
-Пора закрывать с ним контракт. Мне уже костью в
горле этот талантище. Получает по пять тысяч за сценарий, а не может компьютер
купить и печатать как все нормальные люди.
-То есть содержание тебя устраивает? – поддел
Лева. Он по привычке ерзал в своем крутящемся кресле: 90 по часовой, 90 против
часовой…
-Содержание все равно переписывать. Слушай,
может, мне самой с нами контракт заключить?
-Я тебе давно говорю, брось бесплатно стараться.
Найди подставное лицо, оформи с ним контракт и получай денежки…
-Дёнежки, - задумчиво проговорила Люба.
-Ты здесь сегодня обедаешь? – спросил Левка.
(«Как всегда», - немо улыбнулась она). – А то поехали, конкурентов
промониторим. У меня, если честно, изжога от нашего бизнес-ланча.
-А ты не пробовал вместо второго второго,
например, салат заказывать? – съехидничала Люба. Левка съедал за обедом столько
же, сколько весь «офисный» девичий коллектив: Люба, Маринка-Седая и
Маринка-Мальвинка.
-Салат отдай врагу, - заключил Левка. – И лучше
в лицо.
С этими словами на полуповороте кресла он глухо
стукнулся коленом о стол, зажмурился, а когда открыл глаза, Любы уже не было в
кабинете.
Маринка-Мальвинка была бухгалтером, единственным
и потому главным, а бухгалтер в досуговом заведении должен отличаться от прочих
бухгалтеров своей экстравагантностью. Поэтому Маринка носила голубые волосы,
точнее, фиалковые – с сиреневым отливом. Второй ее особенностью было умение
ругаться заливистым матом. Бывало, подрядчики по телефону выслушивали такие
небоскребы, что зависали минут на пять… Когда Люба вошла в Маринкин кабинет (не
совсем кабинет – закуток между приемной директора и лестницей), фраза явно была
на середине… До ее окончания Люба успела разглядеть себя в зеркало и отметить,
как все-таки удачно ее подстригли неделю назад... Почти невидимые морщинки под
глазами… еще лет десять – и закончится не только комсомольский возраст, как
теперь, - закончится вся молодость с ее взрывами и весной, и тогда начнутся
совсем другие проблемы и кабинеты…
-Привет, - закончила телефонный разговор
Маринка-Мальвинка и обратилась к Любе. – Ты мне подотчет за март когда сдашь?
Анна Ведерникова