2. кошка

Ванесса вошла в мой кабинет благоухающая и дразнящая, как весна. Сообщила, что обед готов. Краем глаза я увидел, что она незаметно заглянула на экран моего монитора, где я в это время как раз просматривал результаты выкладки из базы данных ГИБДД.

-Вкусно я готовлю? – вопрошала она, деликатно снимая с вилочки губами мяско курицы, обмакнутое в чесночный соус. Федор Василич на этот раз обедал дома, оставив нас тет-а-тет.

-Вкусно, – ответил я, ничуть не кривя душой.

-Вкуснее, чем твоя жена? – я и не заметил, как она стала звать меня на «ты», если рядом не было других людей.

-Н-ну, не знаю, – засомневался я. – Ты понимаешь, она готовит всё обыкновенное: борщ, плов, гуляш с макаронами… Ну, печет, конечно: пирожки, блинчики… Но у нее так вкусно выходит, прямо удивительно. А ты все стараешься сделать что-нибудь эдакое. Экстравагантное. Получается не менее вкусно. Но, я думаю, за счет необычности.

Она слушала мой монолог и не могла понять одного: лучше или хуже? Честно говоря, я тоже не мог этого понять. Когда ей надоела моя песня, она спросила:

-Ты бы зашел сегодня ко мне?

-А зачем? – совершенно естественный вопрос, особенно если задать его таким нейтральным тоном.

-Просто ты был у меня однажды, но наспех, ничего не разглядел. А мне ведь хочется похвастаться. Ты один, похоже, так высоко ценишь мой дизайнерский талант. Мне хочется искупаться в твоем восхищении.

Ох, Ванесса, Ванесса, трюк старый как мир. И оно тебе надо, соблазнять такого неподающегося… Наверное, в этом вся и соль. Если раз поддаться, интерес пропадет. Так может, поддаться? Не так уж противно оказаться в одной постели с этой пигалицей, вовсе даже и приятно.

-Нет, Ванесса, у меня еще много дел. Давай перенесем этот визит на когда-нибудь потом.

-Ловлю на слове. Серафим Игнатич, я хочу устроить вечеринку 14 февраля, коллектив-то молодой, в основном неженатый… Просто хочется праздника, а этот ночной клуб, извините, такая помойка… Ну вот, всех приглашаю.

-Ну, если всех, то не могу отказаться, – могу, могу, но у самого ноги затекли в кресле весь день сидеть. Можно и поколбасить в честь праздничка. Любимая, наверное, тоже будет отмечать там, вдали, в огнях большого-большого города.

Через неделю к Ванессе собралось человек десять наших молодых и веселых. Даже Аллочку муж отпустил с условием «поздно не пить и сильно не возвращаться». Ванесса изобрела какие-то забавные коктейли, канапе в виде сердечек, сердечки из колбаски… Эти мне понравились больше всего. Девчата быстренько приняли, и Дима-администратор предложил пошленькую игру на передачу апельсинов подбородками, Ванесса – разрезанные пополам сердечки – кто совпадет, целуется; далее пошла тяжелая артиллерия… В общем, к концу вечера мы с Ванессой были вытеснены в кухню, где она подкармливала меня колбасой и заливисто хохотала на самые бородатые мои шутки. В какой-то момент она успокоилась и спросила у меня:

-Ты знаешь, что я послана к тебе вражеской разведкой?

Ядовитая пуля достигла своей цели, но я непринужденно рассмеялся как веселой шутке.

-Да, Серафим Игнатич, я вынуждена капитулировать. Эти козлы, – она стиснула зубы, – и не подозревали, что ты окажешься порядочным человеком, и я влюблюсь в тебя и выболтаю их секретные планы.

Ну, про козлов не новость, про вероятные планы тоже, как и про порядочного человека… Но любовь? Постойте-ка, остановите землю, дайте мне подумать. Осталась в магазине, сама напросилась. Липнет без конца. Пытается оттра… извините. Затащить в постель. В итоге-то что: любовь или коварство? Коварство и любовь… Кажется, так одеколон назывался, или немое кино.

Глядя, как я начал «холодную» перезагрузку (контрл, альт, дел), Ванесса что-то принялась разъяснять, но процесс пошел, перезагрузку нельзя остановить простым нажатием «эскейпа», зато можно нажать «дел» и влезть в моё святая святых – в БИОС…

В общем, я проснулся в ее кровати. Ванессы рядом не было, и когда я, закутавшись в одеяло, потому что нигде не видел своих штанов, вышел из комнаты, то увидел, что хозяйка квартиры спит на крохотной кушетке в кухне. Забавно. Видела бы Машка. Интересно, что бы она сделала? Ведь, похоже, я держался до последнего, если даже не позволил лечь рядом с собой, – наверное, пинался, надо будет потом спросить.

Когда Ванесса наконец проснулась и заглянула в комнату, увидев меня сидящим на кровати в кульке одеяла, рассмеялась до слез. Что было в этих слезах, одной ей ведомо, может быть, трагедия от неудачной случки?

-Ванесса, где моя одежда? – спросил я как можно более сурово.

-Могли бы и в шкаф заглянуть, Серафим Игнатич, – вытирая слезы, произнесла красавица. Что красавица, я и так знал, не обязательно было светиться своими прелестями из-под тонюсенькой шелковой сорочки.

-Я по чужим шкафам не привык лазить, – пробурчал я и извелек из Ванессиного шкафа аккуратнейшим образом повешенные свои свитер, брюки и рубашку.

-Одевайтесь пока, я кофе сварю.

Так, значит, вчера вся тусовка укладывала меня спать. Это в лучшем случае. В худшем они видели, что это делала Ванесса. Что ты наделала, Ванесса! Я-то считал тебя приличной девочкой, оклеветанной Олегом за неприступность… Шутка, конечно. Пользовал он ее, это факт. Потом вспоминал и глазки закатывал. Вот Алена-то не знает, отреагировала бы со всей амплитудой… Тоже мне, окна с дмитрием нагиевым.

Кофе «Капучино» у Ванессы вышел высший класс. Впрочем, как и вся она.

-Ты накинь что-нибудь, – посоветовал я.

-Что, отвлекает? – ага, поиграть решила. Ну, я тебе поиграю.

-Нет, просто ты простынешь, я тебе потом больничный оплачивай…

Ванесса села напротив, задумчиво глядя в чашку с кофе. Кто-то делал так же, не помню, кто.

-Пока вы были в ванной, звонила Маша.

-Что?! – взорвался я.

-Не беспокойтесь, я сказала, что вас у меня нет, и я постараюсь разыскать вас и передать. Так что сами придумывайте, почему ваш домашний телефон не отвечает, а сотовый вообще отключен.

Какой я болван! Я отключил мобильный на время вечеринки, а включать его кто будет?!

-Ванесса, почему меня вчера не отправили домой? – выговорил я суровым тоном сердитого начальника.

-Потому что вас нести было тяжеловато, – парировала Ванесса.

-Есть еще машина, – возмутился я. – В конце концов, что за самовольство!

-Все, кто мог водить, вчера выпили.

-Выпили все, а на кровати твоей я один оказался! – рассвирепел я.

-Извините, что не оставила остальных, – пролепетала Ванесса, пытаясь напоследок съязвить.

Я не знаю, чем бы закончился наш диалог, но зазвонил мобильник.

-Ты где? – сквозь слезы кричала Машка. – Я уже думала, что-то с тобой случилось!

-Все в порядке, Машенька, я просто забыл включить звонок, – стараясь мгновенно успокоиться, ответил я.

-Я и домой звонила, никто трубку не брал. И Ванессе твоей, думала: вдруг ты у нее.

-Что случилось, Маша?

-Ничего, просто хотела поздравить, весь вечер вчера как дура на телефоне… – кажется, она там разревелась.

-Малышка, я тебя люблю, – успокаивал я ее, а сам махал Ванессе, чтобы не пялилась на меня открыв рот. – Подожди, я сам тебе сейчас позвоню.

Это для того, чтобы не тратить ее лимит. У нее маловато денег на новую карту.

-Как твоя сессия? – спросил я, как только дозвонился.

-Ой, нормально. Знаешь, вчера так смешно было, я беседую с дядечкой одним, он спрашивает, не хочу ли я перевестись на очное отделение. Он вообще хорошо ко мне относится, говорит, умная, – Машка хихикнула. – А потом я встаю из-за стола, он пузо увидел и говорит: а-а, понятно. Представляешь?

-Ты у меня действительно умница, – похвалил я ее тоже. – Когда за тобой приезжать?

Я хотел, чтобы ее завез с попутной машиной Олег, не тратить лишний раз бензин и время. Но теперь чувствовал себя и без того виноватым. Придется ехать самому.

-Третьего марта все заканчивается. Я надеюсь, у меня пересдач не будет.

После разговора с Машкой я остыл и уже не орал на секретаршу. Она тихо, как мышь, переоделась и ждала меня в коридоре.

-Ванесса, – позвал я ее на серьезный разговор. – Сегодня на работу не пойдем, черт с ней, субботой. Ты выкладывай все по порядку, что там вчера плела про козлов и секретные планы.

Ванесса посмотрела на меня с нескрываемым удивлением. Ах, Боже мой, она впервые об этом слышит!

-Ты, сука дохлая, – я схватил ее клешней за плечо. – Лучше меня не зли, я ведь тебя в унитазе искупаю, только ноги будут торчать!

Видимо перспектива такого неэстетичного купания Ванессу не устраивала. Она разревелась, совсем как маленькая девочка, до безобразия скривив широкий рот, с переливами и прерывистым дыханием.

-Всё, промыло? – спросил я, когда она выпила три стакана воды и успокоилась. – Теперь рассказывай. Рассказывай-рассказывай, все равно от тебя не отстану.

-Я не знаю, – начала она, повизгивая иногда от колебаний диафрагмы. – Они попросили просто следить за тобой и передавать документы по электронной почте. Никакого вредительства, только информация. Но я и этого не делала.

-Чего не делала?

-Не посылала им документов. Ну, отправила пару раз несколько совершенно незначительных бумажек, и переврала несколько цифр, когда отсылала объем реализации и прибыль.

-Теперь: кто они?

-Не знаю. Когда мне сообщили, что есть возможность поехать в Горохов, я встретилась с Олегом, переговорила и согласилась. Ну, или он согласился. А перед самой дорогой ко мне зашел какой-то чмырь и расписал, что я должна сделать конкретно и сказал, что мне за это будет.

-Ванесса, не вынуждай меня каждый раз задавать тебе вопросы. Просто рассказывай все, что знаешь, и лучше без вранья.

Она рассказала довольно многое. Что ее подрядили за мной шпионить, даже не столько за мной, сколько за делами магазина. Что напросилась в секретарши она по их поручению. Но еще раньше, чем это произошло, эта дурочка в меня влюбилась. Олег ей кое-что рассказывал о нашем деле, и Ванесса решила принять нашу сторону. Если быть точнее – мою.

Верить ли в эти любовные басни, я не знал, хотя сердце подсказывало, что Ванесса говорит искренне.

Она имела давние очень грязные связи, проще говоря, была довольно крутой проституткой. Из тех, кого держат около себя как породистых собачек. Образованна, умна, даже талантлива, и не только по части секса… Кажется, ей просто когда-то не повезло, еще на первом курсе. Как любая умная женщина, она все время пыталась отделаться от своих «работодателей». И последней ее надеждой стало выполнение вот этой работы…

-Если они узнают, что я блефовала, мне никогда не видать свободы, – говорила она с траурной грустью. – Но я понимаю, что они меня не отпустят в любом случае, раз я такой ценный «кадр». Так, может, хотя бы успею немножко побыть с тобой.

-Со мной тебе никак не получится, – возразил я. – У меня семья, я очень к ней привязан.

-Я вижу, – ответила Ванесса. – Но я же не прошу ничего. Ты просто не выгоняй меня, и все. Я ведь нравлюсь тебе, вижу. Мне не надо ни подарков, ни легальности никакой… Я всего этого уже наелась. Ты просто иногда будь со мной, и все. Тебе понравится, я знаю. Я Маше мешать не стану. У вас действительно очень хорошая семья. Но иногда, когда ее рядом нет, можно? Хотя бы притвориться, что ты меня любишь? Серафим, я не знаю мужика, который отказался бы от такого. Ничего не требую, просто отдаю – бери, – повторяла она уже на который раз, и остановить ее было трудно.

-Ванесса, послушай. Я скажу тебе такую вещь, которую, может, даже себе не говорил. Понимаешь, если ты делаешь человеку больно, он может уйти и не простить. И тогда поймешь, что эта потеря не стоит той капельки, ради которой ты причинил боль. Однажды я уже много думал об этом, всю дорогу от города до Горохова. И ты понимаешь, Ванесса, я как представил себе, что она уходит вот по этой нашей улице, только спину видно и затылок, а лица – нет, но я знаю, что там – огромные слезы. Знаешь, бывают во-от такие слезы, когда очень, очень обидно и больно… Ванесса, я подумал: а ведь если я окажусь не прав, но она уже уйдет, и простить не сможет? А если и простит – всю жизнь будет знать, что я смог, – понимаешь, смог! – так с ней поступить… Ведь это и называется предательством. Вот так же потом было и с Олегом…

Ты пойми, Ванесса, нельзя предавать самых близких. Не потому, что Бог есть и все такое. А потому, что кроме них никого и нет на самом деле. И если ты их предаешь, то ты вообще свинья последняя, чем себя ни оправдывай. Даже если они никогда не узнают, что ты их предал – ты-то знаешь! Не говори о своей матери плохо или насмешливо, даже если она не права. Думай что угодно, но другим не говори!

-Напрасно ты так о Боге, – сказала зареванная Ванесса. – В Библии как раз об этом. И Хам оттого и стал именем нарицательным, что высмеял отца.

-Ванесса, я рад, что ты поняла. И пожалуйста, больше не поднимай эту тему. Я не возьму в любовницы ни тебя, ни кого другого, пока есть у меня близкий человек Машка.

-Дай Бог, чтоб она у тебя была всегда, – пожелала Ванесса. – Прости меня. Зато теперь я знаю, что мне делать.

-Что, проповедь подействовала? – я пытался шуткой смягчить свои нравоучения.

-А почему бы и нет? – улыбнулась она. – Честно говоря, была такая мысль: сдать тебя сегодня же, всю документацию оптом, а то видали таких – ему всю себя на тарелочку выложили, а он носом крутит. Но теперь ты очень хорошо объяснил, почему этого не стоит делать.

-Тебе как раз проще. Я-то говорил о самых близких людях, –я дал ей намек на индульгенцию.

-Вот как раз поэтому, – многозначительно ответила она, поставив меня в абсолютный тупик.

-Ладно, нам пора подумать, как объехать твоих рабовладельцев.

-Я сказала «работодателей» – рассмеялась она.