Анна Ведерникова. Поколение бархатцев

4. погоня за оборотнем

К Алене я не стал заезжать. Понятно, почему она мне не сказала ничего – знала, что спишу на ее стервозность и желание вставить палки в колеса.

Что сделать с моей пассией, я не представлял. Я готов быть растерзать ее, но решил не пороть горячку и даже рад был, что увижу ее только через четыре часа дороги, за это время успев вывести что-нибудь разумное.

К концу дороги я знал по крайней мере одно, чему никак нельзя случиться.

Поставив машину в гараж и заперев, я зашел в дом и первым делом проверил, как Гретка. Она спала, но, услышав меня, подошла неровной походкой и завиляла хвостом. Затем я прошел в свой кабинет и включил компьютер. Прислушался. В доме тихо, кажется, ее нет или спит. Стал проверять по компьютеру, когда какие файлы открывались и куда отсылались.

Машка зашла тихо, растирая глаза.

-Ты приехал, – сонно сказала она. – Сейчас согрею борщ.

-Маша, – сказал я как можно более спокойным голосом. – Сядь вот тут.

-Что случилось? – беспокойно спросила она. Невинный ребенок! Крала данные у меня за спиной! Спокойно, спокойно, Серафим…

-Посмотри мне в глаза, – строго сказал я. И заговорил отрывисто, громко, как следователь:

-У меня были данные по магазинам. Ты передавала эти данные своему брату Лёше Корейцу. Не отпирайся, я знаю это точно. Теперь из-за этих магазинов в городе идет резня. И ты – ты! – в этом тоже замешана. Отвечай мне, только не ври, потому что я твоего вранья уже наелся.

Я говорил и говорил, почти не отдавая себе отчета в словах, но старался не сойти на крик. Она смотрела на меня как и тогда – с большими слезами, изо всех сил стараясь разглядеть то, что заполоняли эти слезы – меня, и понять, чего же я хочу от нее.

Наконец, когда я выдохся, я обнял ее за колени и сказал совсем другим голосом:

-Маша, мне все равно, виновата ты или тебя использовали. Я не скажу тебе «уходи». Только если ты сама от меня откажешься. Потому что я уже успел… В общем, просто я люблю тебя, и всё. Если ты со мной – расскажи мне все, как есть. Если ты с самого начала пришла в мой дом, чтобы использовать меня, – твое дело.

Она молча встала и пошла на кухню, разогрела мне борщ, накрыла на стол.

-Ешь, если не боишься, что я могу отравить тебя, – сказала с грустной улыбкой. Пока я ел, оделась и собралась куда-то.

-Ты куда? – спросил я. Мало ли что ей в голову придет.

-Прогуляться.

-Почему ты не ешь со мной?

-Я не могу, меня опять… Ну, в общем, чего продукты переводить.

-Там холодно, – сказал я. И вспомнил про покупки. Если их не украли из машины, я ведь бросил их на заднее сиденье и потом ни разу не оглянулся. Положил на стол ключи. – Возьми в машине из пакета.

Она взяла ключи и вышла.

Как бы ни сложилось, я не предал ее. Она меня – может быть, но я не сделал самой большой и подлой ошибки в жизни. Будь что будет...

Ее не было почти час, и вернулась она с пустыми руками. Может, правда, ходила подышать кислородом?

-Тебе действительно все равно? – спросила она. – Даже если я американский шпион или волк-оборотень?

-Тогда ты укусишь меня, и мы оба станем оборотнями, – ответил и уткнулся в ее волосы.

Мы долго молчали, наверное, даже – плакали, во всяком случае комок в моем горле рассосался не скоро.

-Гретка сегодня встала, – сказала она наконец.

-Я знаю. Она помахала мне хвостиком.

Когда-нибудь мы, наверное, вернемся к этой теме. Но теперь жизнь продолжается.

Вечером, когда уже село солнце и день стал светло-синим, кто-то позвал меня с улицы. Я вышел на крыльцо и увидел у ворот Лешу Корейца.

 «Привет», – сказал он, входя. Я показал ему жестом на дом.

В дом проходить он не стал, а присел в прихожей на корточки, и я зажег свет. Он гладил Гретку.

-Выкарабкалась? – спросил он так, будто только за этим и пришел.

-Ветеринар сказал, будет жить. Пока новую заразу не схватит.

-Ему только коров лечить, – отозвался Леша о ветеринаре. – Ты ей уши не тереби, стоять не будут. Вообще руками их не трогай.

Спасибо за совет. Я попросил Машку собрать чего-нибудь на стол и бутылочку.

Мы с Лешей молча выпили по одной, потом он махнул Машке, чтобы ушла из кухни, и наконец мы приступили к главному.

-Ты был у Гизеева, – начал он. Выждав моего «ну», продолжил: – Ну, и как там, в городе?

-Снег был, – так же туманно, в тон ему ответил я.

-А как вообще… Не стреляют?

-В меня не стреляли, – что еще можно ответить на пустой вопрос.

-Это хорошо.

Мы выпили еще, видимо, за это.

-Скоро перейдем с самогона на бренди, – повел он опять издалека.

-Не самый плохой вариант.

-Жаль только, жить в эту пору прекрасную… – ох ты, зараза, Некрасова цитируем!

-Ну и?

-Значит, скоро у нас будет новый магазин…

-Лёша, на дворе двадцать первый век, а в Горохове по старинке колбасу в газету заворачивают.

-Зато людей в колбасу не закатывают.

Надоела мне эта игра в жмурки. Раз человек со мной водку пьет, значит, убивать пока не собирается.

-Лёша, давай по делу. Кто дом спалил Чеснокову?

-Гм… А у тебя какие сведения?

-Месть местной мафии.

-Понятно. А еще что тебе Гизеев наплел?

Мне что терять? Я пересказал, что понял. Лёша долго хмыкал и пытался прочистить горло. Пока снова не выпили. Самое смешное, алкоголя ни в одном глазу. Трезвый разговор.

-В общем, так, Серафим. Ты не пацан, хоть многого и не понимаешь. Но тебя обставили как пацана!

На мое недоумение и призыв начинать наконец говорить ясно и по делу Лёша последний раз задал туманный вопрос, знаю ли я, у кого в городе самый богатый дом. Я сказал, что у самогонщика Киселева. Лёша в последний раз туманно сказал, что скоро будет у меня, и в ответ на мое «Мне и моего достаточно», объяснил расстановку сил со своей точки зрения.

Старый автовокзал готовили не для супермаркета. Там должен был разместиться магазин мебели и отделочных материалов. Олегу выгодно вложить деньги в непортящийся товар, который может спокойно лежать в магазине хоть двадцать лет и пить не попросит. А до спроса ему нет особого дела. Гизеев пытался договориться с Чесноковым, но условия договора были совершенно невыгодные: универмаг покупает у Гизеева материалы и делает ремонт, оплачивая работу тому же Гизееву. Потом Олег покупает готовое здание по рыночной цене, совсем небольшой, потому как других покупателей нет. И больше Чеснокову ничего не платит. Тот, естественно, был против. Олег пригрозил ему, но договорился с администрацией насчет автовокзала, купив это здание на деньги городского Торгового альянса, подав им мой бизнес-план строительства супермаркета. Администрация в лице Копосова, вице-мэра, решила уже пост-фактум проследить за строительством магазина и выяснилось, что за магазин строится. Копосов сообщил Торговому альянсу, приехал проверяющий и Олегу дали по шапке, заставив вернуть деньги. Олег убрал Копосова, списав его на Лёшкину команду. Он даже жену Копосова увел из-под их носа и, видимо, прикончили ее в городской больнице как ненужного свидетеля.

Проверяющий от Альянса тут же, чтобы не терять даром времени и прибыльную разработку, договорился с Чесноковым на более человеческих условиях – долгосрочной аренды без права продажи третьим лицам. И обязали Олега свои же деньги не возвращать в контору, а вкладывать в строительство супермаркета уже в универмаге. Олег со злости приказал спалить Чеснокову дом.

Там еще был ряд неприятных моментов масштабом поменьше. Но итог один: Альянс строит продуктовый в универмаге, Олег мебельный на автовокзале и, похоже, темпы автовокзала намного превышают строительство супермаркета. Вывод – он продолжает использовать деньги Альянса в своих целях.

Теперь большой вопрос о моей роли в игре. Зачем Гизеев меня прикармливает, пока не ясно. Видимо, ожидает молчания о его делах. Факт номер один: похоже, «Ладу» я купил тоже на деньги Альянса, стало быть, сообщник. Факт номер два: Олег настраивает меня против местной «мафии», видимо, надеясь в ближайшее время ужесточить методы борьбы и этим заставить их подчиниться. Факт номер три: он настраивает меня против Машки, тут я сам дурак, дал ему карты в руки своими сомнениями. Его расчет, видимо, строился на том,  что я выгоню ее, и окончательно поссорюсь с «отморозками». Может, даже временно уеду из Горохова, тем лучше – лишнего не узнаю.

Наконец, Лёша объяснил мне Машины «диверсии». Все, что от нее требовалось – найти составленные мной бизнес-планы и поделиться с Гороховской братвой.

Лёша обсказал мне все это так подробно, что я понял: он не профан в вопросах экономики; а в том, что касается ее «грязной» стороны, понимает гораздо больше меня.

Теперь наступила моя очередь задавать вопросы. Бутылка закончилась, но от откупоривания второй он напрочь отказался.

Во-первых, узнав, что я Машку не выгнал и переговорил с Лёшей, Олег попытается меня убрать. Что делать? На это Лёша ответил, что не узнает. Хоть Олег и успел уже везде расставить своих людей, «отморозки» быстро поняли, с кем связались, и по-серьезному стали подходить к вопросам гражданской войны.

-Мы все равно его уделаем, – хмуро сказал Лёша. – И знаешь, почему? Потому же, почему русские победили немцев! Потому что мы воевали У СЕБЯ ДОМА!

Он даже стукнул по столу.

Второй вопрос: на фига Олегу такая война, – ради одного мебельного магазина?

-А ты разве еще не понял? Я тебя почему про самогонщика спрашивал? – бесила меня уже Лёшина манера говорить вопросами, как Сократ, которого, кстати, за это вообще убили. – Наркотики, Серафим. Подсадить целый город на свою иглу – это ж какой рынок! У нас до него только бензин нюхали, и то поодиночке. И шмаль курили, но кто ее не курит.

И торговал шмалью как раз Лёша с ребятками, а вы думаете, такой чистенький?

-Мы бы тебя просто подвинули, и всё. Меньше возни. Но мало того, что сестрёнка обидится, ты еще нам пригодишься, нашим шпионом поработаешь. Он тебе по-любому жить не даст, тебе теперь выгоднее помочь нам его убрать. Думаешь, кого бы он тут назначил геру фасовать? Ты бы и был руководителем производства. В своем мебельном супермаркете. И деньги отмывать научили бы.

Дело было уже к полуночи, и, проводив Лёшу до дверей, я остался наедине со всей информацией. Надо очень умно всё рассчитать, чтобы выжить самим и выжить из города эту нечисть. Которую сам же и занёс.

-Симочка-а, – позвала меня Маша. Она уже лежала в постели. – Лёша ушёл?

-Ушёл, ты спи, я сам помою посуду.

-Посиди со мной, – попросила моя маленькая. – Спасибо за пуховик. Ты сам догадался или Алёна?

-Я не виделся с ней, – ответил я. Она скорчилась.

-Что с тобой?

-Живот болит, – с натяжкой улыбнулась она.

-Давно болит?

-Не знаю…

Что-то совсем я забросил свою девочку. Она мается со своим желудком почти месяц, а я до сих пор не позаботился о ней: собаки, пожары, подозрения…

Я вышел из комнаты и тихо, чтобы она не слышала, вызвал «скорую». Будет отговаривать, а вдруг у нее что-то серьёзное?

«Скорая» приехала не скоро, я успел помыть посуду и убраться в квартире.

Пожилая врачиха зашла к Машке, та даже вздрогнула от неожиданности, но отступать было некуда, и изложила свои симптомы. Врачиха осмотрела ее, выгнав меня из комнаты, и когда я снова вошел, объявила вердикт. Беременность семь-восемь недель, сильный токсикоз, тонус матки. Все показания к отправлению в больницу.

Я настолько опешил, что долго соображал, чем таким она могла нанюхаться, чтобы получить столь сильную интоксикацию.

-Ой, сразу видно, молодой и глупый, – вздохнула врачиха. – Ребенок у тебя, папаша, завелся. Надо везти твою барышню на сохранение, тонус снимать.

Машка никак не реагировала, кроме того, что отказывалась ехать прямо сейчас. С нее взяли подписку – отказ от госпитализации, поставили укол.

-В общем, так, папаша, – сказала врачиха уже в прихожей. – Страшного ничего нет. Они сейчас все носят с тонусом. Но фактически это – угроза выкидыша. Так что лучше уговори ее лечь в роддом. Полежит, поколют ей папаверин и глюкозкой подкормят, синяя вся вон… Я ей всё рассказала, как дальше быть. Ты с утра ее отвези в консультацию, сразу с вещами. Десять дней поваляется на койке, заодно все анализы сразу сдаст.

Она говорила еще много, потому что я без конца переспрашивал. Потом, когда уже уехали люди в белых халатах, я сел на кровать рядом с Машкой и взял ее за руку. Я боялся даже задеть ее, чтобы не увеличить ее угрозу.

-Вот так, – сказала она просто.

-Ты знала? – спросил я.

-Догадывалась. Мне еще Алена сказала.

Сокровище моё, теперь она стала сокровищем в квадрате. Даже в кубе. Потому что теперь никуда не денешься – у меня есть жена.

-Я даже боюсь с тобой спать, – признался я жене. – Нечаянно задену или руку на живот положу…

-Какой там живот-то еще, – рассмеялась она. – Живот позже появится…

Наутро я приготовил ей завтрак сам, как умел. Она съела и даже не поморщилась, чего не скажешь обо мне.

-Как я буду две недели без твоей стряпни?! – пожаловался муж.

-Какие две недели?! – возмутилась жена.

Оказывается, она и не собиралась ложиться на сохранение. Я стал ее уговаривать – ни в какую. Тогда я привел последний аргумент.

-Слушай, Машенька, мне надо, понимаешь – надо! – отвезти тебя в город и укрыть там ненадолго. Тут начинается такая ерунда, что мне надо отлучиться, а оставлять тебя одну я боюсь, а теперь тем более. В городе мы постоянно будем вместе, я буду навещать тебя очень часто.

Что делать, поддалась. Мы собрали необходимые вещи, сдали соседу Гретку под присмотр и тронулись в город, оставив сообщение Лёшке через надёжного человека – Маринку, ту самую официантку в «ночном клубе». Я попросил Машку на всякий случай ехать лёжа на заднем сиденье, по крайней мере, до выезда за пределы Горохова.

Так, соблюдая некоторую конспирацию, мы покинули город. Машка всю дорогу спала, предоставив мне прекрасную возможность наконец обдумать всё и взвесить.

Для начала – Алёна. Какова ее роль и цель того визита. Если она и есть тот самый проверяющий, тогда какая связь у нее с неким Торговым альянсом? Допустим, связь есть, и она приезжала в своих интересах. Тогда ей угрожает встреча с Олегом. Если она и проверяющий – разные люди, то заодно она с Олегом или знает о нем кое-что и затевает свою игру? И если она заодно с Олегом, смогу я ей довериться и переманить на свою сторону или нет?

Все эти вопросы были неразрешимы без встречи с самой Аленой. Поэтому мой первый адресат – она, после областного роддома, конечно.

Теперь с Олегом. Олег – мелкая сошка, это понятно, и его именем в Горохове, конечно, обозначают серьезную организацию. А Олегом организация называет все, что связано с Гороховым…

И, наконец, я. Кто я теперь для Олега?

Я выгнал Машку и, то ли в сильной обиде на захудалый городок, то ли избегая мести бандитствующих родственников, уехал в город. Машки в городе для Олега нет, в Горохове искать ее он тоже вряд ли станет, а если и так – Лёша прикроет как-нибудь свою сестричку.

Я приехал обсудить с Олегом дальнейший порядок дел, а потом снова уеду якобы навстречу собственной опасности.

И последнее, едва ли не самое главное. Если опять произойдет перемена власти, если на этот раз Лёша окажется для меня оборотнем, загнавшим меня в хитрую ловушку… Тут ведь главное – кому поверить…

А верил я только одному человеку – тому, кто дрых за моей спиной с маленьким червячком внутри, для которого мы потом вместе выберем имя… И если окажется вдруг, что именно этому человеку не стоило верить, мне останется только… Вообще-то, мне тогда совсем ничего не останется.

продолжение