|
Сергей Крих
Спасение Минотавра
поэма в монологах
Введение
Можно не мучаться, можно
головой не биться о стену,
Можно сесть и за ночь
написать поэму,
Но проблема не в этом,
проблема совсем не в этом,
И проблема не в том даже,
чтобы быть поэтом,
Не в увлечении, не в
количестве и не в качестве,
Не в искусном рифм и образов
ткачестве,
Не в беспокойстве, пойдет
завтра дождь или снег,
Не в новизне… это точно, не
в новизне.
В чем же проблема, в какой
треклятой химере?
Я поясню на убогом и хитром
примере:
Как-то случайно в гостях
поварскую увидел я книгу,
Как говорится, видел книгу,
а понял – фигу;
На корешке значилось в
полстроки:
«Всё из муки».
И тогда я понял, почему
сочинял так долго
Поэму корявую, сбитую как в
общаге полка,
Бедную идеями, недостойную
ни Гомера, ни Цоя,
Сюжетом, с доходящей до
воровства простотою,
Слабую, стоптанную как у
таежника пимы,
Но всё же любимую, как
всякое дитя любимую –
Объясняется просто, без
пафоса, не ломая руки:
Всё из муки.
1.
Непонятно, Тесей или автор
Ни по Борхесу, ни по Маркесу,
Ни по фильмам какого
Андрона,
Ни по гегелевым, ни по
марксовым,
Ни каким-то иным законам,
То ли с именем, похожим на
фей, то ль с фамилией, похожей на крик,
С черным парусом на голове,
словно нимбом,
На скалистый, растянутый
остров Крит
Я прибыл.
Былое – грядущим окрашенная
вода,
К небу и в землю тянется
стебель.
Сам не знаю, что меня тянет
сюда,
Что привлекает, быль или
небыль.
Я родился в Казахстане, но
люблю не тост и не той,
Не балалайку, – люблю в
дальнем солнышке греться.
Сколько же нужно песен, чтобы
расстаться с тобой,
Древняя Греция?
Мышцы закалены, губы
искусаны,
Нужно прогнать морок кровью
из горла ль, из носа.
Старый отец в Афинах видит
черные сны,
Черный парус трепещет пред
лабиринтом Кносса.
Пусть из семи мужчин только
один с мечом,
Пусть царь Минос считает
дани кровавую прибыль,
Пусть я не знаю причин, но я
знаю, зачем
Я прибыл.
2.
Минос – Тесею
Именно это лицо, его я
всегда и ждал:
В каждой черте –
недовольство собственною судьбой.
Ты похож на быка, мечущего,
когда
Он не желает идти на предрешенный
убой.
Но ты пойдешь, в самую
глубь, не куда-нибудь -
Ты ведь считаешь, ты ведь
уверен, что это твой путь.
Он будет умен как бог; как
бык, он силен за двух,
И словом одним он бросит
тебя то в огонь, то в воду.
Сражайся, но только не
выпусти этот мятежный дух
На желанную, губительную
свободу.
Меня не волнует ничуть, кто
из вас победит, -
Тут более важный вопрос на
волоске висит.
Неизвестные тебе, высшие
колеблются ныне весы,
Знал бы, чья выше чаша, -
озолотил бы пророка.
Ты знаешь, ведь он мне почти
как сын -
В этом почти много боли и
мало проку.
Иди в самый темный,
загадочный зал,
Чтобы ты не знал, с кем
боролся и кому проиграл.
Можешь не прятать меч, прок
от него невелик.
Вижу, ты мне не веришь,
стойко глядишь и сурово.
Скажи мне, а есть ли смысл, если
один бык
Убьет и, значит, освободит
другого?
Так что: ради меня, себя и
своего пути -
Если убьешь - убей, только
не выпусти!
3.
Ариадна – Тесею. Встреча
Позволь, я закрою глаза,
Пусть голос как хочет
летает,
Свободно отбрасывая фальшь.
Ты знаешь, так иногда
бывает:
Есть настроение сказать,
А что сказать – не знаешь.
Наш Крит - Атлантида в гуще
веков
Потонет, вас же Рок
возвеличит, -
Но разве тебе это нужно
знать?..
Иногда, знаешь, язык
ограничивает,
И не можешь сказать всего,
Что можешь сказать.
Ты - нравишься, ведь ты
вырос
Близко далекому, дикому
полю,
Ты не из старого нашего
строя.
В каждой нити моих волос
Бродит желание воли, но
более
Сильным стало желание боли.
Другие боятся жить,
Другие боятся быть,
А ты стремишься все выше
весь.
И я дам тебе нить,
Слышишь, я дам тебе нить,
И ты выберешься, если
выживешь!
Если... мне и противно, и
гадко
Мое настоящее, твое будущее.
Но, засыпая на твоем плече,
Я подгляжу украдкой
То настоящее, из полей
рвущееся,
Высшее всяких речей,
Чему ты не причина,
Чего ты не следствие,
О чем ты не знаешь,
насколько великое
Это былинное, прекрасное
бедствие
Именем – дикость.
4.
Минотавр – Тесею
Здравствуй, Тесей. Я не
шучу: будь здоров.
Кроме здоровья, желаю удачи
и счастья.
Быков убивают не как коров:
С нами можно и пообщаться.
Со мною все говорят, прежде
чем бить.
Смысл их поступков давно
мною понят:
Сильные общаются, чтоб
разозлить,
Слабые – чтоб успокоить.
Я ловлю их, а после точу с
ними лясы,
Все прекрасные люди, я им
рад, я им верю,
Но только дело доходит до
мяса,
Я становлюсь диким, я
становлюсь зверем!
Ах, сколько их было, Тесей,
не счесть! –
Так что я не удивляюсь
твоему вызову.
Мне придется, слышишь, тебя
убить и съесть,
А иначе я здесь просто не
выживу.
И утром, дань заплатив
неизбежному злу,
Сытым и ранним утром себя
ощущаю убийцей.
Вижу сеть коридоров с
костьми на полу,
И спастись мне хочется, и
взмолиться:
«Воины Миноса, подожгите
сруб,
Крышу сорвите! Стены
раздвиньте!» -
Но нет, я, умный и сильный,
умру
В моем неразгаданном
лабиринте.
Я б над жизнью не трясся,
если б мне дали знак,
Что частичка меня,
сохраненная в сердце, в тайне,
Посетит другого, в точности
так,
Как младенца посещает
дыхание,
Как туман поднимается от
земли,
Так и стены выступают из
тени.
Так и я б молился, если б
было, кого молить,
Так и я б спасался, если б
верил во спасение.
Я расспросил бы тебя, но вы
гордые, знать!
Надеюсь, что хоть меня
больше понял теперь ты…
Довольно, поговорили, пора и
честь знать,
Сейчас переходим к смерти!
|
